Камни
Я отправилась в гости к Альвару. Мы ужинали вчетвером: Альвар, Блас, Рита и я. Я немного припозднилась, и когда вошла в квартиру, закуски и вино были уже на столе, а ребята пили пиво, курили, дымя как паровоз, и говорили о политике. За ужином мы костерили существующие порядки, попутно переругиваясь, потому что всякий раз мы втроем как обычно с жаром несемся за что-нибудь голосовать, в то время как Блас уговаривает нас хотя бы раз в жизни не идти на выборы, дабы преподать урок нынешним политиканам.
- Какой же ты зануда, Блас!, – рявкнули мы хором. – Вечно дудишь одно и то же.
- Пускай я зануда, – согласился тот, – только если мы считаем, что у нас демократия, то нам капец, потому что демократия – не двухглавая власть.
- Да, здесь ты прав, все они дерьмо, – ответили мы, – но нам нравится спорить.
Мы усидели три бутылки вина на четверых, и к концу ужина разошлись настолько, что уже не говорили, а орали. Любой, кто посмотрел бы на нас со стороны, непременно заявил бы, что мы уподобляемся политикам, несмотря на нашу ненависть к ним. Мы мусолим одно и то же, не продвигаясь вперед ни на шаг. Короче говоря, ужин удался на славу.
Покончив с едой, мы перешли в гостиную, чтобы выпить кофе, и Блас принес десерт, который мы с Ритой купили в кондитерской на углу. Рита купила слойки со сливками, а я – плетенки с миндалем. Мы понятия не имели, что Альвар и Блас уже не общаются с тамошним булочником.
- Меня взбесило, что у него хлеб замороженный, – пояснил Блас.
- Только не надо врать, что ты не общаешься с ним, потому что у него замороженный хлеб. Хлеб везде одинаковый, – поправил друга Альвар. – Скажи лучше правду, Блас. Ты перестал к нему ходить, потому что в День Волхвов он не оставил тебе твой обожаемый крендель с трюфелями. Ты взбеленился и ходишь с козьей мордой до сих пор. [прим: День Волхвов (или День Трех Королей) – 6 января (сочельник) особенно любимый детьми, как праздник чудес и подарков]
- Черт возьми! Мы каждый день покупали хлеб только у него, так что он мог бы доставить мне в Сочельник маленькую радость, отлично зная, как я обожаю крендель.
- Брось, Блас, возможно, и мог бы, но, если ты заявился к нему шестого января в пять вечера, потому что в это время мы встречались, и нам вдобавок подарили тысчонку, не стоит ждать, что этот парень прибережет тебе еще и крендель.
- Эй, ты о чем? Можно подумать, что мы не общаемся с булочником из-за меня!
- Блас, признайся уже, что именно так. Ты сам сказал больше не покупать хлеб у этого ничтожного выскочки... И теперь после случая с кренделем нам приходиться за три улицы таскаться за несчастным батоном хлеба.
- Да черт с тобой, покупай хлеб у него, если тебе так хочется, а то тебя послушать, так я запретил тебе ходить туда.
- Вот именно, Блас, запретил. Ты сам сказал: “С сегодняшнего дня я строго-настрого запрещаю приносить в этот дом хлеб от Курро.” Я не стал с тобой спорить, но должен сказать, что ты поставил меня в трудное положение. Лично мне Курро очень нравится. Он не причинил тебе никакого зла, а мне приходится перебегать через дорогу всякий раз, как его увижу.
- Ну и здоровайся с ним на здоровье! Чего ты мне-то говоришь?
Перебранка напоминала партию в теннис. Мяч, не касаясь земли, перелетал с одной стороны на другую. Окончательно запутавшись в “хлебной” истории, я стала думать, что любовь – это сущий ад, если даже Блас и Альвар, проведшие вместе двадцать лет, до сих пор не смогли договориться по поводу хлеба и ждали нашего случайного прихода со слойками и плетенками на подносе, чтобы приступить к решению… и какие еще секреты раскроются в самый неожиданный момент?
- Хватит чушь нести, кофе на столе, – примирительно объявила Рита, положив конец спору.
Мы пили кофе, и спокойно болтали, пока я не вспомнила о картах Таро.
- Альвар, разложи Таро.
- Не поверишь, но на днях я оставил их у Мариеты и забыл забрать.
- Обидно, я-то размечталась…
- Раскинь камни, Альвар, – предложил Блас, – ты же можешь.
- Не вопрос. Конечно, раскину, камни не хуже! Подай мне вон ту цветочную вазу с белыми камнями…
Я встала и принесла вазу: кто бы мог подумать, что камни тоже могут что-то рассказать.
- Любая вещь на земле умеет говорить, дорогуша, – сказал Альвар, будто прочтя мои мысли. – Любая.
Он достал из вазы две пригоршни белых камней и, подняв руки, высыпал их на зеленую покерную скатерть, постеленную Бласом. Камни рассыпались по столу в каком-то только им одним ведомом, порядке. Альвар сосредоточенно смотрел на них.
- Смею поинтересоваться, что ты хочешь узнать? Или мне просто сказать тебе все, что я вижу? – спросил Альвар, не отрывая взгляд от скатерти.
- Очень смешно.
- Пока вы играете в камушки, я приготовлю кексы, – заявила Рита. – Все будут кексики? [прим: кекс - доза кокаина]
- Я не буду, – ответила я.
- Он с другой, – вдруг выпалил Альвар.
- Кто?
- Мой папаша!
- Альберто? Да черта с два!
- Он с другой, твою мать! Это ясно как божий день. Смотри, камни, образующие треугольник, означают твою прошлую жизнь, а эти – теперешнюю: вот этот камень – Альберто, и рядом с ним другой, покрупнее, словно приклеенный к нему, а ты – это маленький камешек на отшибе. Это означает, что ты была в его прошлой жизни, а в теперешней тебя нет.
- Ты совсем сдурел или как? Говорю же – ничего подобного!
- Я лишь повторяю то, что говорят мне камни.
- Ты все выдумываешь, чтобы я забыла Альберто.
- Слушай, ты сама просила меня раскинуть камни, разве нет? Если тебе не по душе, что они говорят, я-то тут при чем?
- Альвар, неужели не понятно, что своими словами ты разбил мне сердце, что мне конец? Сказать мне такое все равно, что избить и оставить истекать кровью на тротуаре. Ты же это знаешь!
- Послушай, ты сама говорила, что у тебя все в порядке, что ты отлично проводишь время и не вспоминаешь об Альберто, – вмешался Блас. – А теперь, когда о нем сказали, заявляешь, что тебе конец… Я не понимаю, что ты хочешь услышать от Альвара, Ната?
- Альвар, – продолжила я, не обращая внимания на Бласа, – с чего ты взял, что маленький камушек – это я? Почему я не могу быть другим камнем, побольше? С какого перепугу этот долбаный камень именно я?
- Потому что это именно так, Ната, понимаешь? Сама посмотри, неужели ты этого не видишь? Ну? Смотри! Видишь? И больше не увидишь! – Альвар сдернул скатерть со стола, и камни разлетелись по воздуху. – Игра окончена, осточертело! Блин, каждый раз вы просите меня рассказать вам что-то, а потом наезжаете, словно это я виноват в вашей жизни. Я, видите ли, сочиняю. Забудь! Всё, что сказали камни, выдумка, не более. Короче, захочешь что-нибудь узнать о Бето, позвони ему и спроси у него. Дай мне кекс, Рита.
Рита передала поднос Альвару, Альвар – Бласу, а Блас – мне. Я приняла двойную дозу, а потом добавила еще две, и до шести утра мы смеялись и плясали в гостиной под бразильскую музыку, которую Блас записал вечером, и которая уносила нас в другое измерение.
Потом я вернулась домой, даже не думая печалиться и не вспоминая о словах Альвара, будто он ничего мне и не говорил. Я погасила свет, закрыла покрепче глаза и уснула.
