Гюнтер проснулся ни свет, ни заря. Выяснилось, что Вайона встала ещё раньше и уже хлопотала на кухне. Было слышно позвякивание посуды и какое-то шкворчание. Не желая, чтобы жена отвлекла его какими-нибудь пустяками, Гюнтер тихонько оделся и проскользнул в коридор — до прибытия поезда оставалось не больше тридцати минут, так что надо было торопиться. На ступеньках за дверью сидела Марта, дочь соседей по лестничной клетке — 24-летняя девица, нигде не работавшая, засидевшаяся в девках. Родители никак не могли выдать её замуж. Она курила длинную серебристую сигарету, стряхивая пепел себе под ноги. На плечи была накинута шаль, а ноги от утренней прохлады покрылись пупырышками. Они были обнажены почти полностью, так как Марта была в коротких шортах. Она повернулась на звук шагов Гюнтера и улыбнулась.
— Здравствуйте, сосед, — сказала она вежливо.
— Здравствуй, Марта, — сказал он.
— Хорошее сегодня утро, не правда ли?
— Да... Как у тебя дела?
— На море очень хочу!
— Что-то мешает?
— Никак не могу найти подходящего попутчика. Вы же не соглашаетесь.
— Я человек женатый.
— Ну и что? Я бы тоже была хорошей женой. Не верите?
Он не стал говорить с ней дальше, улыбнулся только и вышел из подъезда. День обещал быть солнечным. На небе ни облачка. Заказанный ещё с вечера экипаж уже стоял подле подъезда. Две вороные лошадки смиренно дожидались, когда им прикажут отправиться в путь. У одной из них вдруг приподнялся хвост, и на мостовую посыпались тяжёлые бурые шары размером с теннисный мяч каждый...
Гюнтер вдруг подумал: если бы конский навоз регулярно не убирали, то за сколько дней его слой достиг бы вторых этажей на его улице? За месяц бы, наверное.
На вокзале в этот ранний час народу было не очень много. Гюнтер купил в ларьке утреннюю газету, потом присел на скамейку. Сквозь открытые окна в зал залетали голуби и бродили между скамейками, рассчитывая, быть может, на угощение со стороны сидевших там людей. Ленивый рыжий кот лежал на подоконнике, помахивая хвостом. Когда объявили о прибытии нужного поезда, встречающие оживились и потянулись на перрон.
Гюнтер вышел вместе со всеми.
Это был поезд из Амстердама. На нём прибывал господин Клизменд, которого Гюнтер должен был встретить по просьбе главы вольных каменщиков Арнема, чтобы препроводить к себе в дом, где гость будет жить всё то время, что продлится весенняя сессия местного братства. Когда из девятого вагона стали выходить пассажиры, Гюнтер сразу узнал своего подопечного, хотя до этого не видел его ни разу. Наверное, из-за взгляда, цепкого, внимательного, так свойственного всем членам братства, свидетельствовавшего о глубоком внутреннем сосредоточении. Это был человек лет тридцати пяти, среднего роста, коротко остриженный, одетый как-то по-английски — в коричневый полосатый костям, коричневые туфли, с рыжим саквояжем в руке. Они пожали друг другу руки и пошли через вокзал на площадь, где их дожидался давешний экипаж. Когда нужно было проходить через двери, Гюнтер пропускал спутника вперёд и, глядя на его стриженный затылок, всё пытался понять, чего такого особенного в этой европейской знаменитости. Он также отметил, как гость с явным интересом оглядывает едва ли не каждую женщину, что попадалась ему на пути. Он, похоже, был тот ещё ходок...
К месту назначения они добрались через 20 минут. В выходной день улочки в Арнеме обычно не были запружены народом и экипажами, так что заторов не возникало. Марта всё ещё сидела на ступеньках лестницы, и Гюнтер снова отметил, как Глизменд и эту девушку окинул внимательным оценивающим взглядом. Марта, ничуть не смущённая, ответила ему дерзко — задрав голову, поглядела на гостя в упор. Причём на лице её изобразилась если и не улыбка, то, по крайней мере, её недвусмысленное обещание.
— Здравствуйте! — сказал господин Клизменд, учтиво наклоняя голову.
— Здравствуйте, — откликнулась та. — Какой приятный молодой человек! Надеюсь, вы к нам надолго? — Она наконец улыбнулась.
— На неделю точно. Можете звать меня Каспар. Или просто Каспи.
— А меня Мартой.
Она поднялась со ступенек. Господин Клизменд хотел было пожать ей руку, но Гюнтер решительно повлёк его дальше по лестнице. Вайона, одетая в самое лучшее своё платье, встретила их в коридоре, улыбаясь, как именинница. Глаза её с любопытством обшарили фигуру господина из Амстердама. Завязался оживлённый разговор, в течение которого господин Клизменд несколько раз оглядывался на дверь, но та уже была закрыта и Марты видно не было. Гостя хотели было проводить в столовую, где уже ожидал завтрак, но господин Клизменд объяснил, что по своему обыкновению завтракает в 10 утра, и не хотел бы менять этого правила даже в гостях. Он бы предпочёл оставшееся до завтрака время потратить на изучение доклада, который для сегодняшнего заседания подготовил председатель местного братства. И тут Гюнтер с досадой вспомнил, что доклад остался в офисе — он забыл его вчера вечером, хотя председатель несколько раз ему напоминал, чтобы Гюнтер обязательно прихватил доклад с собой, так как господин Клизменд наверняка захочет с ним ознакомиться.
— Ничего страшного, — попытался он успокоить гостя. — Я сейчас же его привезу. Наше представительство тут недалеко. Минут сорок туда и обратно.
— Если будет возможность, прихватите в местной лавке вишнёвого сидра. Я люблю за работой пропустить стаканчик-другой.
— Конечно-конечно.
— Вот деньги, возьмите пожалуйста.
— Нет, что вы, у меня есть.
Гюнтер решительно оттолкнул руку гостя с деньгами и выбежал за дверь. Какой же я рассеянный, думал он с досадой, спускаясь по лестнице. Через 40 минут он вернулся, как и обещал. С бутылкой сидра в левой руке.
— Я дома, — сказал он громко и тут обратил внимание на то, что на вешалке подле дверей висит небрежно брошенное платье жены, то самое, что у неё самое лучшее. Он поглядел на него с удивлением, и ему как-то совсем некстати вспомнились взгляды, которыми господин Клизменд облизывал на вокзале чуть ли не всех проходивших мимо женщин.
Ещё он обратил внимание на то, что из глубины квартиры доносятся странные непонятные звуки, будто какие-то люди не то натирают там паркет, не то занимаются французской борьбой. Хриплое дыхание, скрипы. И чем дальше шёл Гюнтер в сторону этих звуков, тем явственнее они становились. Дверь в спальню оказалась полуоткрыта. Звуки доносились именно оттуда. Там было темно (оконная штора была плотно задёрнута), но не настолько, чтобы не различить две сцепившиеся друг с другом фигуры на кровати. Сомнений у него уже не оставалось. Боже мой, как это банально! — подумал он и вернулся в гостиную. И как же быстро, однако, — продолжал он размышлять. Меня ведь не было всего каких-то сорок минут... В гостиной он снял со стены старинный коллекционный палаш и снова отправился в спальню. Было непонятно, чем именно он в эту минуту руководствовался, так как ничего, кроме пустоты, он внутри себя не ощущал. Любовники, целиком занятые друг другом, его не замечали. Он несколько секунд постоял на пороге, наблюдая за ними, потом спокойно к ним подошёл, выбрал нужный угол удара (чтобы пронзить оба сердца сразу) и навалился на рукоять палаша всей своей тяжестью, ощутив, как клинок почти мгновенно пронзил оба тела, матрац и наглухо врезался в деревянное ложе. Раздавшийся вместе с этим сдвоенный крик тут же и оборвался. Оба тела замерли в неподвижности, а он, Гюнтер, больше на них не глядел, вышел вон и вернулся в гостиную. В ушах у него что-то звенело — тонко, протяжно, как от удара в церковный колокол, почти не затухая, и он, прислушиваясь к этому звону, всё пытался понять, действительно ли рядом с ним что-то звучит, или это просто галлюцинация, вызванная состоянием аффекта...
Как же это банально, снова подумал он.
А потом в коридоре раздался шум открываемой двери, и через несколько секунд в гостиной появилась Вайона. Она была в весеннем плаще, а в руках держала две большие сумки, набитые продуктовой всячиной: яблоками, бананами, грушами, ягодами, связками зелёного лука и петрушки...
— Представляешь, — сказала она, смеясь, — он, оказывается, ест исключительно фрукты и овощи. Никакого мяса. Пришлось идти на местный рынок. Что с тобой, Гюнтер? У тебя такое странное выражение лица...
Гюнтер действительно смотрел на неё совершенно обезумевшими глазами. Так продолжалось около минуты. А потом он устремился обратно в спальню, включил свет и увидел то, о чём уже догадался за секунды до: два мёртвых тела — Клизменда и... Марты. Он стоял в столбняке, парализованный невероятным ужасом, не в силах что-либо предпринять. А вбежавшая вслед за ним в спальню Вайона визжала, как полицейская сирена...
23 июня 2020 г.
