Дневник инструктора райкома КПСС. 26. Четвёртый сын лейтенанта Шмидта.
Водитель второго секретаря райкома партии Кузькин Николай Васильевич не любил замыкать служебный «уазик», когда на короткое время забегал в магазин за сигаретами или за какой мелочью. Его знали все продавцы, поэтому ему не приходилось стоять в очереди. В тот день он тоже остановился около столовой на обочине главной улицы райцентра. Здесь же стоял и курил в одиночестве Степан Степанович Никифоров, местный алкоголик и отпетый уголовник. Он не сидел разве что «за групповое изнасилование манекена со смертельным исходом», как говорили про него в посёлке. Степану очень хотелось выпить, точнее, опохмелиться после вчерашнего и позавчерашнего перманентного застолья, но денег на это желанное мероприятие не то что не было, а не было совсем. В отсутствие Кузькина Степан облокотился на крыло уазика.
- Далёко едете? – спросил его подошедший селянин лет пятидесяти. Жаждущий этанола мозг алкоголика мгновенно сработал в нужном ему спасительном и единственно правильном направлении «относительно честного отъёма денег». Гениальность, достойная Великого Комбинатора или судьба? Степан просиял, но виду не подал, принял важный вид:
- Да по совхозам и колхозам.
- А в «Ленину память» едете?
- Еду. Давай рубль, я пойду куплю сигарет и сразу поедем, – Степан распахнул правую заднюю дверцу перед пассажиром, получил деньги и пошёл в столовую.
Пассажир был рад, что до дома доберётся раньше, и ему не нужно ждать автобус до вечера. Поэтому он не сразу обратил внимание на то, что с блоком сигарет из буфета столовой к автомобилю подходит уже совсем другой человек. А опешивший от «наглости незваного гостя» и отнюдь не гостеприимный Николай Васильевич не самым литературным языком стал задавать ему неприятные вопросы, которые в переводе на письменный русский означали: «Ну что ты тут, мужичок, делаешь?». Странно, обычно мат – это бравада неуверенного в себе человека, Кузькин же был уверенным в себе или, по крайней мере, таковым казался, пытался это продемонстрировать. Возможно, он был неуверенным в себе в детстве, тогда и привык к «русскому устному». Последовали разбирательства. Селянин, тоже привыкший в подобных разборках использовать только вторую половину славянской азбуки Кирилла и Мефодия, на том же русском устном доходчиво объяснял Кузькину, что он уже заплатил за проезд водителю, а сам Кузькин пусть не в своё дело не лезет. Даже если он и начальник, то пусть сначала вернёт полученные шофёром деньги. Потом оба увидели выходящего из столовой уже пьяного Степана. «Сын лейтенанта Шмидта», гениальный последователь Великого Комбинатора пошатнулся и упал с нижних ступенек. Следующий рассвет Степан встретил уже в местном вытрезвителе, а Новый год, Пасху и 67-ю годовщину Великого Октября вынужден будет встретить уже в лечебно-трудовом профилактории (ЛТП), куда его отправили на принудительное лечение.
Ноябрь 1983.
