Смерть старика

  Старик умирал...
  Как хочется всем- без боли и мгновенно- не получалось.  Боли мучили и мучили уже второй месяц. Будто инородный чужой организм жил в его теле. Просыпался, вгрызался зубами изнутри в его плоть, рвал когтями, насыщался и снова ненадолго засыпал.
  Иногда в такие мгновения человек плакал, со всхлипами, будто собака лаяла. Невозможность сдерживать стоны немного бесила его, но и только. Больше тревожила суета окружающих. И не столько суета, сколько тревога, боль и слёзы в их глазах. Они не понимали, что он умирает счастливым. Что его болезнь, его боль, его неподвижность- это так, возмездие за его грехи, за не отмоленные и не искупленные грехи его родителей, детей, родных. И чем больше он мучается, тем меньше придётся на их долю.
  Но это было не главным. Он уже давно не боялся смерти. Не торопил её, но и не боялся. Он умирал счастливым, потому что впереди была встреча с теми любимыми, что ушли раньше его.
  И хотелось уйти достойно, без нытья и охов. Жаль, что не получалось. Наедине он давал себе волю: кричал, скрипел до крошек зубами.
  Собака безмолвно лежала рядом с постелью, настороженно глядя на него. Когда слёзы медленно катились по его щекам и шее, она вставала, подходила к нему, обнюхивала лицо. Иногда лизала. Потом опять валилась рядом и чего- то ждала.
  Он, свесив руку, гладил её по морде. Потом пробовал повернуться поудобнее, обмануть боль. Но зверь внутри просыпался снова, и опять всё повторялось. Домашний попугайчик, найдя нежданного собеседника, вовсю гомонил ответно каждому стону.
  Несмотря на свои шестьдесят лет прожитая жизнь казалась ему длиной- длиной... Бесконечной... И очень счастливой! То не успел, это... Там не бывал, это не попробовал... А вот подошла она, смертушка- и никакого сожаления о несбывшемся, о непрожитом, о неисполненном… Счастливая была жизнь, очень! Всё было в ней, но ведь б ы л о  же, было! Друзья, любовь, горе… И он  любил эту жизнь: и людей, и несчастную любовь, и беды- горести… Он понимал, что счастливей многих, которым не удалось испытать и десятой доли того, что послал ему Господь! А сейчас он умирал. Долго и мучительно. Счастливым.
  Старик затих.
  Умер.
  Собака подняла морду, села. Осторожно подошла к нему, тревожно шевеля носом. Обнюхала лицо и грудь. Лизнула каменную, враз ставшую костистой ладонь. И вновь вернулась на лежанку.
  В дверь кто- то заглянул. Затем народ заходил взад- вперед.
  Собака продолжала лежать.
  Старика вынесли.
  Шум стих.
  Собака поднялась и прошла по комнатам. Никого. Она вернулась на подстилку, легла, закрыла глаза, тяжело вздохнула всем телом. И умерла. Жить больше не хотелось.
  Они жили долго и счастливо...