Жил-был писатель Алексей Петрович Шушин. Хороший, читаемый.
Рассказывал о простых людях, с совестью, стремившихся жить по правде,
имевших от этого массу неприятностей. Кто не помнит «Колуны-топорики»,
«Валенки-завалинки», «Волю вольную». Как выворачивала читателей
наизнанку «Черная рябина», рассказ о человеке с изломанной судьбой.
Боролся он за честную жизнь, да поздно, не отпустила чернота,
погубила. Как фильм про то сняли, все женщины страны слезами
заливались.
Несправедливо, говорили сквозь всхлипывания, неправильно. Если такие
гибнуть будут, кто же останется? Так понравился герой, поверили ему.
Самому Алексею Петровичу тоже верили. Писали много. О тяготах,
несправедливостях жизни. Никому отказа не было. Всю боль людскую
через себя пропускал. Знал что это такое.
В четыре года отца лишился. Петр Акимыч Шушин был молод,
красив, хозяйство вел, как никто иной. В доме всегда достаток был.
Жена, мать Алексея Петровича, чудесной женщиной была. Запал на
нее один сельский мерзавец да донос на Петра Акимыча написал.
Арестовали. Увезли. Пропал.
Мать Алексея с младшей сестрой одна растила. Заявился тот поганец,
так едва на вилы не насадила. Еле ноги унес. Неделю, потом, ареста
ждала, но у того на бабу донос написать духу не хватило.
Алексей, как подрос, все допытывался, кто отца погубил. Молчала.
Знала горячий характер сына, отцовский. Отомстит, убьет обидчика.
И на всю жизнь уйдет в черноту, под колючую проволоку.
Лишь, когда тварь эта кони двинула, созналась сыну, кто.
Спасибо, мама, обнял он ее, спасла мою судьбу.
Позже, как известным писателем стал, появилась возможность в
отцовской судьбе покопаться. Узнал, что осудили Петра Акимыча
на десять лет и отправили в только что созданный лагерь, на добычу
золота. В первую зимовку все погибли, до последней собаки.
Так, что знал Алексей Петрович горе человеческое. Чужую беду
воспринимал, как свою. Вот и не выдержало сердце. В сорок пять.
Прямо за письменным столом. Большой роман писал, о войне
народа, отчаявшегося в поисках справедливости против в конец
обнаглевшей власти. Как жестокость вытесняет сам ее смысл.
Остались любящая жена, трое детей, младшему и года не исполнилось.
Горе, печаль. У многих тогда сердце сжалось.
Прошло время. Все успокоилось. Жизнь сильно поменялась. Но имя
писателя среди тех, в ком совесть живет. Книги его до сих пор с
интересом читают. Дети выросли. Жена новую жизнь наладила.
Все путем.
Мало кто не знает сегодня Сергея Лебедева, остроумного юмориста
и одного из руководителей шоу «Сибирские вареники». Как начал
юморить, с клуба веселых и находчивых, так, до сих пор, остановиться
не может. Несет людям радость. Образы его просты, наивны,
обаятельны. Чего стоит деревенский мужик, звонивший по пульту от
телевизора. Однако, первым из них был парень в красной рубахе,
неуловимо похожий на героя «Черной рябины». Возникало ощущение,
что Лебедев о сходстве даже не догадывается. Само выходит.
Непроизвольно. Образы, созданные творчеством Алексея Шушина,
подходили ему идеально. Причем, не по умелому лицедейству,
а сходству внутренней сущности. Тогда и возникла шальная мысль
о возможной связи юмориста с знаменитым писателем. Предположение,
основанное на голой интуиции. Внешнего сходства никакого, но
внутреннее совпадение удивительное.
Разгадку дала сама жизнь. Наступила у Сергея Лебедева круглая
дата. Праздновал весело, с размахом, на сцене, где представил
публике своего отца. Пожилого, но крепкого и бодрого человека.
Похожего, до ужаса, на Алексея Шушина. Только черты его были
более резки. Вылитый Петр Акимыч. А как стал стихи читать,
один голос с писателем. По возрасту на десять лет младше.
Родился за два года до войны. В местах далеких от родины того.
Двое не первый день шли по зимней тайге. Заключенный и врач.
Остальные остались в лагере, превратившемся в общую могилу.
Продукты были. Силы тоже. Как к людям выйдут, не знали.
Что будет, не знали. Был медведь-шатун. Доктор не успел.
Заключенный остался один. Над убитым медведем и истерзанным
товарищем. Появились новая одежда, новые документы. Свобода
утвердилась формально.
Лебедев я теперь, подумал Петр Акимыч, Павел Лебедев.
И пошел дальше, куда глаза глядят. Прошлой жизни больше не было.
Сергей целый час расспрашивал отца о деде. Сразу после вечера,
как молнией ударило.
Не помню, сознавался отец, мне два года было, как война началась,
и его в армию забрали. Мать вспоминала, что любила сильно. После
того, как без вести пропал только для меня жила. Другие мужчины
для нее после отца не существовали.
Хотел Сергей сказать отцу, кто его старший брат, а ему дядя,
да передумал. Неизвестно, как воспримет. А как все известно станет,
что скажет родня Алексея Петровича.
Слетит флер святой жертвы с Петра Акимыча. Будет противоречивый
человек, совершавший неоднозначные поступки, до смерти любящий жизнь.
Он жил, думал Лебедев, а это, порой, труднее, чем умереть. И у него
достойные дети.
В Швейцарских Альпах, среди гор, в скромном шале живет старик.
Ему лет девяносто или сто. Пережил жену. Вырастил детей, внуков,
правнуков. Он их любит, но живет один. Наедине с памятью. Там
холод зимней тайги, побег из немецкого плена, скитание по горам
Италии, Австрии и Швейцарии в партизанском отряде, одержимом идеей
мести врагу. Они не скоро узнали, что все закончилось. Тихо разошлись.
Женщина-медсестра осталась с ним. Новая жизнь. Построил.
Возврата к прошлому не было. Слишком много было пережито,
чтобы рисковать свободой.
В доме книги Алексея Шушина. Он не читает их, потому, что мешают
слезы, едва начинает.
Набирает в интернете юбилейный концерт Сергея Лебедева. Лицо
осветляет улыбка.
Сын, внук, - с гордостью шепчет он.
