После мучительных размышлений над загадочной формулой о тождественности формы и содержания на высших уровнях Бытия, я в дреме как то легко и незаметно снова очутился в хорошо знакомой мне философской фата-моргане.
Дворец философии вновь претерпел чудесные превращения. Надпись на фронтоне дворца уже была другая: "NEW AGE". Пифагор перед входом исчез, а вместо него стояла исполинская статуя... мэтра в длинном черном балонхоне. Его осунувшееся лицо смотрело куда то вдаль, куда указывала его длинная длань в черном рукаве.
Около него стояли верзила Спиноза, дюжие Декарт, Кант и Гегель, и как всегда окруженные толпой ребят поменьше. Рядом с ними сидела какая то толстая баба, похожая на Блаватскую. Они все завороженно смотрели туда, куда указывала длань профессора. "Ну начинается, объем гения профессора равен сумме всех гениев философов." , подумалось ненароком.
"Напрасно смеетесь", раздался в голове голос мэтра. "В этом и есть смысл философии как науки, что каждое новое поколение становится опытней и богаче знаниями. Но только настоящий гений-философ может вобрать в себя всю сумму знаний, проявив гениальный интеллект " .
Тут двери дворца распахнулись, и оттуда выбежали два лилипута-близнеца. Один хромал на левую ногу, другой на правую. У одного был бейджик со словами "Сам дурак", у другого "И ты дурак тоже". Я уже и пожалел, что когда то нелестно отозвался о творчестве обоих, и наградил их такими нелестными определениями, которые материализуются здесь, в этом волшебном мире. Но было поздно. Они вцепились в меня деревянной хваткой, и потащили внутрь. Дворец внутри тоже сильно изменился - там была пустыня из песка, посреди которой тянулась длинная мощеная дорога. Пустыня ярко освещалась солнцем, которое светило через огромный пролом в стене.
Таща меня по дороге, карлики ругались, что у нынешней молодежи нет никакого уважения к классикам русской литературы и философии, и как то злобно повторяли, "пойдем-пойдем, моцАрт, щас мы тебя угостим". Продолжение не предвещало ничего хорошего, но вырваться из рук карликов было невозможно - это были ожившие статуи, Лосева и Вяч.Иванова. По дороге кто то из них предложил утопить меня в зыбучих песках философии, которые окружали дорогу, но другой возразил, что самое "лучшее" ждет меня впереди. И наконец, впереди показался золотой трон, окруженный золотой аркой, в которой сияли изумруды. На троне самодовольно сидел... профессор философии.
Разговор с мэтром был долгим и интересным. Он буквально упивался тем, как перехитрил всех дурней философов. Его трудный путь начался с того, что пытаясь найти философское вино, что то вроде сомы древних ариев, он однажды не смог вернуться в мир людей. То ли его коллеги перестарались в пропорциях чудесного напитка, то ли избавились от него как ненужного свидетеля финансово-оккультных махинаций помощника президента страны, который хотел захватить "воображляндию" и управлять миром, но в любом случае пришлось расстаться с хорошо оплачиваемой, но секретной программой по освоению Глубинного Сознания, так как он сам оказался в глубинном сознании без возможности выйти обратно.
И по иронии судьбы, ему предстояло делать карьеру заново, но уже в Глубинном Сознании. Также как и я , он тоже попал в Дворец Философии, где его встретили весьма не радушно. Особенно его ненавидели греческие философы, которым не нравился его высокомерный характер. Но каким то чудом он сумел занять весьма непрестижную ставку виночерпия, которую ранее по совместительству занимал Ганимед, слуга Зевса. И ему пришлось перенести на своей шкуре все то, что доставалось простому виночерпию от наглых и похотливых греков. Но скоро убедился, что и у этой работы есть свои плюсы. Философское Вино, поставляемое с полей Асфоделей, можно было заменить на обычное, которое водилось у его приятеля Харона в изобилии. Харон тоже недолюбливал философов греков за их болтливость и легкомыслие, ибо считал себя истинным основателем Философии как архаичный поэт-протофилософ.
Общаясь с философами фатаморганы, он многое узнал об устройстве потустороннего мира. И в конце концов из простого виночерпия он стал Великим Подавателем всех благ и философского вина, без которого потусторонние философы не могли существовать. Приручил фениксов, которые есть вдохновение поэтов и философов, и сделал из них летающие кукишы, охранявшие его в философских диспутах. После философской революции он инкогнито занял должность Харона, пообещав ему топить наглых греков в Стиксе один раз в месяц, что и делал с превеликим удовольствием. Безумное истребление кукишей-фениксов Палифатом с друзьями привело к тому, что философы фатаморганы потеряли свои астральные тела, а философское Озеро превратилось в Пустыню с зыбучими песками забвения. И после того, как Дворец опустел, мэтр с достоинством занял своё место на троне. Развивая экзистенциализм, в котором оказывается ранее никто из философов никогда ничего и не понимал, он нашел, что ему удалось логическим путем совместить тождественно форму с ее содержанием – то есть слиться с самим Абсолютом! И теперь он может основать Новый Эон, New Age, и управлять миром прямо отсюда, из Дворца Философии. И для общения с миром живых он построил Радугу Завета, в которую вмонтировал изумрудные души философов, которых удалось поймать и "уговорить быть полезными общему делу». Пустовала только одна вакансия на самом верху, и мне стало все ясно.
«Да-да, мой мальчик, вам оказана великая честь, замкнуть эту арку, чтобы она заработала. И ваш изумруд будет здесь самым ярким и нужным, так как будет замыкать Арку по принципу Единства!» сказал он с ехидной улыбкой. Тут два лилипута, держащие меня за руки противно захихикали, крича «моцАрт!». Мэтр подошел ко мне с золотой чашей, которая источала какой то странный аромат. «Это удачная рецептура из философского вина и воды забвения из Стикса, она освободит ваш философский изумруд». В ужасе и гневе посмотрел на него, потом на карликов, и как то со злости прокричал им обоим «Сам дурак, и ты тоже дурак!» Оба карлика тут же рассыпались в песок, а вместо них образовались два прекрасных феникса, которые принялись клевать мэтра. Пользуясь замешательством, перехватил у него бокал с отравой, которую с радостью вылил ему в глотку. Образовался песчаный вихрь, после которого на трон упал огромный изумруд цвета морской волны. Недолго думая, я поставил его в пустующую нишу Арки. Она ярко вспыхнула, показала мне то, что больше всего хотел увидеть – мою уютную комнатку набитую книгами. В следующий миг я проснулся в недоумении – был ли это сон, или что то другое?
На следующий день прочел в газетах, что известный профессор философии, который накануне отравился неизвестным спиртосодержащим напитком, вышел из комы с криком «он вернулся!»