Крёстная мать

Майский вечер, после праздников. За окном – тишина. В некотором отдалении возвышается всё то же здание со своим фантастическим силуэтом прозрачной крыши. Солнце только что село, и по горизонту стелются скромные, невесомые, покорные облака сиреневых оттенков на розовом фоне неба. Розовый вечер!

Ну и настроение нынче. Крестница хандрит. «Не хочу фотографировать на телефон закатные краски, всё равно они никак не получаются. Не хочу делать украшения. Их так много – начатых и брошенных, потому что покупателей нет. Не хочу ничего. Как будто ничего.»

Перед глазами – лицо крёстной матери Людмилы. Так долго не удавалось съездить к ней! Несколько дней назад они, наконец, увиделись, поговорили. С ней что-то произошло, как-то до обидного пошатнулось вдруг здоровье, но она об этом не говорит.

Когда на город спускаются сумерки, в каком-то из частных домов начинает выть собака. Она воет со дня приезда… От предчувствия беды становится совсем худо.

Крестница садится за стол и начинает вспоминать. Есть вера в то, что добрыми воспоминаниями можно поддержать человека! Глядишь, она и поправится. Может, надо записать? А, чего там. После. Когда? Не знаю…

Это было в День Святой Ольги. Ей было сорок лет. Людмила пришла в Никольскую церковь с сестрой Ниной; она принесла с собой 19 оранжевых роз. Перед началом церковного обряда крестники встали в один ряд, а крёстные матери и отцы – пока в сторонке. Она это помнит. Сначала священник подходил ко всем и говорил что-то, имя спрашивал, мелко крестил и словно бы дул в лицо. Были какие-то молитвы. На расстоянии многих лет помнятся какие-то фрагменты, отрывки. Сзади стояла женщина, которая говорила:

– В Никольском храме силы и света больше, чем в Кафедральном соборе. Над ним стоит «Эфирный храм», таких на всей Земле всего 144, и наш тоже в этом особом месте стоит.

Крестница вытягивала шею и искала глазами Людмилу. По своим воспоминаниям –таращила глаза, стараясь показать, что ей не страшно, и она лишь хочет убедиться, что Людмила тоже в порядке. Нина улыбалась и поправляла косынку, переводя глаза то на сестру, то на священника.

Священник был молодой и энергичный. Высокий. Рыженький такой. К нему подошёл мальчик и что-то негромко сказал. Священник выслушал, выпрямился и вслух объявил собравшимся:

– В храме отключили горячую воду. Будем крестить в холодной, - он улыбнулся и уверенно добавил:
– Не волнуйтесь – никто не заболеет.

Крестница обрадовалась, она прямо торжествовала: вот! Слава Богу! Буду креститься в холодной воде, как положено! Это было единственное «но», что ей не хотелось креститься: что вода в купели будет тёплая!!! И Бог услышал её мольбу, и … начал на линии ремонт! И так бывает!

Повели переодеваться. Какая-то немолодая женщина ходила и спрашивала, может, кто из женщин «в нечистоте», так тогда нельзя креститься. Но все уже это знали и надевали свои рубахи. Великовозрастная крестница решилась и задала ей свой вопрос:

– Скажите, а можно, чтобы две крёстные матери было? Я хочу две. Крёстного отца нет, так вот…
Тётка перебила и сказала:
– А тебе крёстная мать вообще не нужна! Сколько тебе лет? Взрослая женщина!

Крестница поджала губы и пошла в очередь к купели. Сначала крестились мальчики и мужчины. Потом девушки и женщины. Дождалась своей очереди, вошла в купель с холодной водой и встала перед священником. Он положил свою руку ей на голову и сказал полагающиеся слова. И вдруг с силой опустил её голову под воду! Во имя Отца! Второй раз! Сына! Третий раз! И Святого Духа! Вдох, наконец! – тот вдох будет помнить она всю жизнь! Он надел ей крестик на шею, и она заплакала. Крестик был простой, алюминиевый, на верёвочке. Хотя заранее куплен был крест серебряный, красивый, тонкий, с распятием, и цепочка для него – специальная, тоже тонкая, но сказали, что крестят только простыми.
Крёстные матери подошли с полотенцами и стали помогать ей снимать мокрый светлый халат, в котором и совершилось крещение.

– Ты что? Плачешь?
–Да! Получилось! Получилось!
– Ну, а разве могло не получиться? Что ты?

Людмила сказала:
– Я на тебя смотрела, когда вы все стояли вон там. У тебя было такое лицо … одухотворённое!

Крестница чуть не прыснула со смеху, но не стала обижать свою старшую подругу и крёстную мать признанием, что фактически ведь она гримасничала. Строила глазки! Да какое это теперь имеет значение!

Они дождались окончания обряда, получили свидетельство о совершённом Таинстве Крещения и вышли на улицу. Был жаркий ясный полдень.

– Тебе батюшка что-то сказал?
– Да. Когда свидетельство выдавал. Ему понравилось, что я в свой день ангела крестилась.
– Я видела – улыбнулся тебе!

Крестница не поняла – прозвучала словно нотка зависти? Ну, да Бог с ней, уже шли по направлению к дому, где жила Людмила. Эти розы пока поставили в вазу, их ещё везти домой. Людмила рассказывала:

– Я в шесть часов уже вышла из дома, пошла на базар, там розочки можно купить очень дёшево утром, если оптом брать.

Две крёстные матери приготовили хороший обед, было красное вино. Крестница от радости – в ударе: звала крёстных матерей «девочками», говорила им «красавицы» и объяснялась в любви. А Нина рассказала, что сама крестилась не так давно. Этому способствовал случай. Она в церкви спросила батюшку, можно ли творить крест, если некрещёная, не грех ли это?
– Как так? До сих пор не покрестилась?! – и он назвал день и час, когда ей следует прийти.

Как добиралась домой – уж не помнится за давностью лет. Либо такси, махнула рукой на перекрёстке, и вперёд, либо пешком, чтобы развеять винные пары… Дома легла на диван, передвинутый в тот момент и стоявший в разложенном виде ровно под окном. Полистала журналы, выданные в церкви как набор крестницы. Автор самых интересных и трогательных статей и рассказов – Вера Королёва. Совершенно не думала, что впоследствии будет момент, когда увидятся и познакомятся лично… Причём в другом городе даже. Солнце садилось. Было жарко.

Крестница посмотрела в небо и закрыла глаза. Приснился ей тот самый Владыка из прочитанного рассказа Веры Королёвой, который был в заключении, и на Пасху помазывал народ сидя, потому что от слабости даже не мог стоять.
Во сне Владыка выглядел мощно и торжественно, хотя в ГУЛАГе был, вероятно, худым. Потрясла грандиозность сна: Владыка очень хорошо отнёсся к новокрещённой Ольге, улыбнулся ей, сказал что-то доброе и причастил её.

Впоследствии поняла, что через Него состоялось её Небесное крещение. Настоящее Божественное таинство.