Не ходил бы ты Ванёк во солдаты...

Лекции шли уже второй месяц, а повестки – все не было…
Друзья уже знали свою дату призыва в армию и активно к ней готовились.
Подготовка заключалась в оформлении всех необходимых документов в институте, всевозможных снятий с учета, подписания обходных листов – это днем.
Ну, а по вечерам в студенческом общежитии, заблаговременно,  усердно репетировали проводы в армию. Репетиции заключались в  посиделках с выпивкой и перебором гитарных струн в присутствии симпатичных сокурсниц.
Но Иван повестку не получил и это его тревожило.
Вернее, повестка должна была прийти по месту его прописки и мама немедля бы об этом его оповестила.
После занятий его одолевали тревожные мысли, которые безуспешно пытались развеять хорошенькие подружки с разных факультетов.
Самой страшной мыслью была – «а вдруг военкоматские прознали, что он украл в регистратуре городской поликлиники свою амбулаторную карту…»
И что в любой момент в институте появятся строгие милиционеры, которые...которые...
он не знал, что с ним сделают милиционеры. Но подозревал, что кража амбулаторной карты, где были записаны все его болячки с первого класса, это – что-то нехорошее.
Ведь в детстве он был болезненным ребенком, частенько простужался, и все это было отражено в его карте. Он почему-то считал, что наличие амбулаторной карты перекрывает ему путь в армию.
Ведь не служить в армии – стыдно.
Не служат только неполноценные какие-нибудь, или маменькины сынки-хлюпики.
К моменту поступления в институт, он давно забыл, что такое любые болезни. Имел первый разряд по гиревому спорту, корочки инструктора по горному туризму и трудностей не боялся. Кроме того, он каждый день бегал по двенадцать километров. Утром – шесть, и вечером – шесть. Почему именно столько? Черт его знает… К службе готовился.
Наверное, Мишкины рассказы произвели впечатление. Мишка – новоявленный ухажер его одноклассницы – Ленки, жившей в соседнем доме. Он уже отслужил срочку и рассказывал «страшные  истории» про службу. Как чморят тех, кто не может подтянуться на турнике. Или бьют по заднице ремнем, подгоняя отстающих, на марш-броске.
Поэтому, кроме гирь и турника, Иван бегал.
Шесть кэмэ это – пятнадцать кругов по стадиону. Интереснее всего было бегать вечером. Рядом находился городской парк с летним кинотеатром и танцплощадкой. Иногда,  он бегал под музыку из «Пиратов двадцатого века», иногда – под «итальянцев» и «Бони М», «Арабески», или «Спейс» которых крутили в «клетке».
Да, по вечерам было прикольно бегать.
Теплая летняя ночь…
Пустой стадион, залитый светом прожекторов…
Музыка…
И ты бежишь легко, упруго отталкиваясь от дорожки, чувствуя свою стремительную силу…
И после всего этого – нет повестки!
Что за хрень?!
В конце-концов, он не выдержал и, отпросившись с занятий, ведь военкомат по выходным не работает, поехал домой.
Утром в понедельник с паспортом и приписным свидетельством он отправился в военкомат.
На входе строгий дежурный с повязкой выписал ему пропуск, и Иван поднялся на второй этаж.
Пусто, никого нет. Он пришел самым первым.
Робко постучал в узкое окошко, плотно зарытое крашеной фанеркой.
Через некоторое время окошко распахнулось, и оттуда показалась крупное лицо прапорщика. Подозрительные глазки пристально смотрели на Ивана из внушительных складок.
- Чего тебе, боец?
- Я, это… я не боец, я – призывник.
- Документы давай.
Иван робко протянул в окошко паспорт и призывное.
Прапорщик пролистал документы и неласково произнес:
- Ну, и что?
- Так, это. Меня забрать должны, сейчас, осенью. А меня не забирают, почему-то…
- Не – забрать, а –  призвать, – рыкнул прапорщик.
- Да-да, призвать.
- И че те надо?
- Так повестки мне нету. Жду-жду, а она – не приходит.
- Ладно. Жди, - окошко захлопнулось.
И не открывалось довольно долго.
Через некоторое время рядом с окошком открылась дверь, и из нее выскочил тот самый прапорщик, который резво куда-то умелся.
Он вернулся в сопровождении какого-то капитана, с которым скрылся за дверью,
а окошко так и не открывалось.
Прошло еще минут тридцать. Иван устал стоять и медленно ходил возле окошка –
туда-сюда.
Внезапно окошко распахнулось и его позвали по фамилии.
Прапорщик выглядел несколько смущенным, что как-то не вязалось с его обликом.
- Ты в армию хочешь?
- Конечно хочу! – удивился Иван.
- В общем, это… дело твое призывное делось куда-то, найти не можем.
Ты давай нам свой домашний адрес…
Иван послушно продиктовал.
- И еще, надо тебе снова характеристики на себя собрать и нам принести.
Ты работаешь, или учишься?
- В институте учусь, на первом курсе.
- Значит из института.
- Да, я, я – сейчас же!
- Вот и давай. Торопись, сроку тебе – неделя. Вот список, что ты нам должен принести.
Иван старательно собрал необходимые бумажки и принес их в военкомат.
Потом ему пришла повестка, и он  бегал по институту с «обходным», как и все его друзья.
Куда он попадет, Иван даже не задумывался. Ну, конечно же, не в стройбат, а в принципе – любая служба почетна.
И через месяц его душевно проводили в армию.
Все, как положено – пьянка-гулянка до утра, песни под гитару, в беседке у дома…
Провожали его друзья из турклуба, которые за пару дней до призыва устроили Ивану шикарный поход с ночевкой. Были  и Мишка с Ленкой. Подружки Ивана – балерины,  на проводах не было. Он поругался с ней за неделю до призыва, следуя советам бывалого служаки – Мишки. Ведь Мишка утверждал, что она все равно  не дождется Ивана из армии – загуляет. Так лучше не травить себе душу  и поругаться заранее. Он оказался прав, но это уже была совсем другая история.
Лежа на полке вагонного купе, под ритмичный стук колес, он мысленно перебирал события последних дней.
Он все правильно сделал.
Во-первых – спер в поликлинике свою амбулаторную карту.
Во-вторых – вовремя появился в военкомате. И напомнил о себе.
А то эти жирные тыловые крысы, так бы про него и забыли.
В-третьих – ничего не сказал маме. Неизвестно еще, как бы она ко всему этому отнеслась.
Все – сделано по уму, поэтому – он едет на службу!
Как все нормальные парни.
Иван вздохнул, повернулся на бок и уснул.
Через энное количество лет, когда он стал забывать про само существование военкомата, так как он состоял на особом учете, как сотрудник уголовного розыска, ему пришлось снова пообщаться с толстыми прапорщиками.
Точнее – прапорщицами.
Да-да. Именно так.
Как-то после оперативки Ивана поймала в коридоре начальница отдела кадров.
- Слушай. К нам скоро комиссия приезжает, личные дела проверять.
А у тебя – непорядок.
- А чего там у меня? - удивился Иван.
- Ты помнишь, что когда в отдел пришел, у тебя вместо военника – справка была?
- Бл-лин. Точно! Я тогда военник посеял где-то, перед самым приказом о зачислении.
Даже точно помню, что мог его посеять в автобусе, он из папки у меня вывалился, я только потом обратил внимание, что она расстегнулась. И Вы же мне сами сказали – справку из военкомата притащить, что я – отслужил.
- Во! Справку-то ты притащил. Но надо ж в конце-концов и военник в личное дело положить.
А то приедет комиссия – в деле непорядок.
- Так что мне делать-то?
- Идешь в военкомат и получаешь новый военник. Личное дело – у них лежит.
Фотки сдашь, штраф заплатишь и все. Ну, магарыч им поставишь, чтоб быстрее выдали.
- Понял.
Иван, отпросившись у начальника, поехал в военкомат.
Тот же этаж, то же окошечко. Даже цвет фанерки не поменялся.
Только вместо толстого прапорщика на стук выглянула толстая прапорщица.
Если по Уставу – женщина-прапорщик.
- Чего тебе?
- Потерял военник. Нужен новый. Готов заплатить штраф. Фотки с собой. – четко отрапортовал Иван.
- Так, давай фотки и вот тебе листочек – данные свои напиши и адрес. А пока мы твое дело искать будем – пойдешь, штраф заплатишь. Впрочем…не надо штраф.
Ты лучше на пятьсот рублей – марок купи.
- Каких?
- Ну, уж явно – не для филателистической коллекции, – усмехнулась грамотная прапорщица. Обыкновенных, почтовых, по рублю.
Минут через тридцать он вернулся к заветному окошку, отдал марки и приготовился писать объяснительную.
Прапорщица что-то хотела у него спросить, когда в разговор вступила вторая, которую он до этого не видел.
- Военник потерял?
- Ну, да.
- Слушай, Галюсь, а ты в ящичке посмотри.
- В каком ящичке?
- А, ты ж новенькая, не в курсе. Там у тебя в углу, за тумбочкой – ящичек стоит, в нем потерянные документы. Может там его военник?
Иван с удивлением наблюдал, как прапорщица действительно вытащила откуда-то длинный узкий деревянный ящичек, набитый различными документами в разноцветных обложках.
Еще раз уточнив его фамилию-имя-отчество она принялась перебирать содержимое ящичка.
С огромным удивлением Иван увидел свой военник, про который забыл за давностью лет. Даже корочка на нем была та же – светло-коричневого цвета.
- Твой?
- Мой, - радостно подтвердил Иван.
- Так забирай и иди, не мешай работать.
Он вышел на улицу, даже не спросив – почему же его военник столько лет пролежал в этом «затумбочном» ящичке?  Хотя вопрос вертелся на языке.
Ведь личное его дело спокойно лежало в военкомате и даже адрес прописки – не поменялся.
Лень что ли было сотрудникам его найти?
Ответ он получил, раскрыв военник.
А уж в отделе кадров, просто попадали под столы, когда он туда его принес.
В промежутках, между всхлипами, из-под столов доносилось: «так ты, капитан, оказывается... того...это...а мы думали, ты - в уголовном розыске...а ты - вон...где...бля-а...г-гы...ой, мамочки...не могу-у...»

Видимо военкоматские решили себя не утруждать поисками владельца военного билета, несмотря на то, что жил он в трех кварталах от городского  военкомата.
Проблему они решили легко и изящно. Что называется – росчерком пера.
На первой странице, где было его фото, с еще неуставной, допризывной – длинноволосой прической, через весь разворот тянулась надпись, сделанная крупными буквами простым карандашом:
«Осужден - на три года».