потом отправился в зооветинститут на Праздник посвящения в студенты. Однако Райхан на нём так и не появилась. Тем не менее, приснилась мне в эту же ночь. Необычный её облик на фоне явно неземного пейзажа волновал и пугал одновременно.
- Пора тебе познакомиться с моим миром! – заявила она, добавив, что придёт за мной назавтра. Моего мнения на этот счёт даже не спрашивала, нахалка!
Ну, что же! Жду!! Хотя совершенно не представляю, чем это закончится…»
P.S. Говорят, что после нашумевшего случая в отеле, исчезновения студентов в зооветинституте прекратились.
Шарпей
- Хорошо, говоришь, живем? Цены как у вас в Москве? Ну да, цены московские, да зарплаты другие. Я на стройке пластаюсь, тыщ тридцать в месяц выходит. По нашим меркам прилично. Но и на жаре, и на морозе вкалываю. Смотри, какие клешни – не то, что у тебя. А Катька раньше преподавала в школе, да поцапалась с директрисой. Ее и выперли. Подалась в медсестры, а там зарплата такая, что и сказать стыдно. А жить-то хочется, и в школу ребенка проводить не в обносках, из которых он вырос. А у ребенка переходный возраст, мальчики на нее смотрят, видите ли. Помаду мамкину ворует. Мобильник ей подай, «Самсунг». И старшему, Кольке, как не подкинуть деньжат? Раньше, если ты на дневном, то и место в общежитии, и стипендия, а теперь у студента забота о том, на что пожрать, а не об учебе. Как тут не искать приработка?
И мы с Катькой решили кролей разводить. А опыта у нас еще меньше, чем мозгов. Начитались: мясо диетическое, ценный мех... И сарайчик есть– разводи на здоровье! Думали: будут ушастые пушистики, а получили проглотов, которые гадят, плодятся и жрут. Травы им надо? Надо. Ты косишь, а рядом какой-то хрен в фуражке бухтит: «Здесь покос запрещен, и там тоже, коси вдоль насыпи у железной дороги». А вдоль насыпи татарник с борщевиком и креозотом воняет. Половина кроликов подохла от такой травы. Эх…
Как молодняк подрос, забили. Посчитали, сколько хрену на насыпи отвалили, на комбикорм потратили, на ветеринара. Надо и за торговое место заплатить, за ветконтроль… Не до прибыли – хоть бы при своих остаться. Хотели на кролиных шкурках отыграться – а кому они нужны, если в магазине готовых норковых шапок невпроворот?
В общем, тоска и разорение.
От такой жизни Катька моя сделалась похожей на сухофруктину. Посмотришь – и жалко. А уж такая в девках-то была!
Раз она мне говорит:
- А может, заводчиками собак заделаемся? Сена им не надо, а собачьи шерсть да шкуры знаешь почем? А можно щенков продавать: если породистые, то один щенок двух десятков кролей стоит.
- Не, - отвечаю, - не выгодно. Вот если бы на маленькой собаке большая шкура была, тогда ладно. Собачатину не продашь, тут не Корея. А щенков кто купит? Директор хлебзавода? У него во дворе алабаи с телка размером, нафиг ему наши щенки не нужны.
Ладно. Как-то звонит мне Синягин –ты его знаешь, тот, который в МЧС служит. Приходите, говорит, с Катькой в гости, я из Непала прилетел. Землетрясение разгребал. Посидим, непальского самогона попробуем.
Пришли. Пьем, болтаем. Синягин мандалу показывает. Мандала – это такая молельная картинка с востока. А ты что подумал?
И слышим – кто-то скребется в дверь комнаты и вроде как плачет. Синягин говорит: «Наверное, Светка опять обдулась. Надоела – сил нет!» Мы с Катькой друг на друга смотрим: Синягин не женат, детей нету, Светка какая-то… А дружок дверь открывает – и вваливается щенок.
Вот представь, взять упитанного щенка и посадить в шкуру на три размера больше, такую, что если не зашита, то сразу свалится. Вот это она и была, Светка. Кругом складки, складки - и на морде, и на спине, и на боках. Ползет на пузе, скулит, хвостик шильцем кверху задран, а за ней тянется лужа. Синягин принес тряпку, подтер. Катька моя сучку взяла на руки, а та ее ррраз – и лизнула в нос. Меня аж передернуло: язык – лопатой, и такой синий, что аж черный. И нос у Катьки мокрый сделался. А ей всё нипочем: тетешкается, как с малым дитем. Баба, что с нее взять. Я соображаю: вот то, что нам надо, собачка маленькая, шкура большая. Выпрошу ее у Синягина, кобелька как-нибудь купим, будем разводить собак на шкуры.
Слушай, говорю, Синягин, откуда такое диво? А он отвечает: «Мне ее один непалец подарил, было за что. Вывез, не подумав – самолет-то ведомственный, без досмотра. А теперь случится в командировку лететь, куда я ее дену?».
В общем, уговорил я Синягина, отдал он Светку.
Не было бабе хлопот, да завела порося. Только я заикнулся, чтобы вытряхивать собак из шкур, Катька разоралась. Не дам, мол, животину пластать. Да я и не упирался. А тут приехал на каникулы мой оболтус и давай голову морочить: вы, дескать, породу не знаете, а без этого собаку обиходить нельзя. Щас, говорит, всё в Интернете найду. И нашел. Порода прозывается шарпей. Вот, смотри, я выписал: «Уникальность шарпея в его гипертрофированно складчатой коже. Это связано с мутацией гена, отвечающего за синтез гиалуроновой кислоты — компонента кожи». Я и вспомнил рекламу из телека: эту кислоту используют, чтобы морщины у баб разглаживать. По сайтам поелозил, и глаза на лоб полезли: оказывается, эта штука стоит столько, что за полкило можно дворец построить круче, чем у директора хлебзавода. Вот оно, золотое дно! Я у отпрыска спрашиваю, мол, как из собаки эту дрянь добыть? А он мне: «Или я не химик? Ты шкуру дай, а дальше сам разберусь!»
Иду к Катьке, а она снова со щенком возится. И вижу: какая-то она не такая. Если с одного бока посмотреть. А с другого – такая же, как раньше. Спрашиваю, чем рожу мажешь? Куда морщины слева дела? А она аж светится вся, это, говорит, Светка мне щеку облизала, еле отбилась. А Светка рядом крутится – морда довольная, тявкает, складками трясет, хвост торчком. Ну ладно, говорю, лижитесь, если делать нечего. И пошел. Лоботрясу своему сказал: «Матери заикнешься, чтоб Светку резать – я тебе ноги повыдергаю. Понял?»
По правде говоря, и я оскоромился. Как-то Катька на дежурстве была, дочка – в школе, а я по случаю простоя остался дома. Позвал к себе Светку. Бежит, брылями по полу трясет, лапы разъезжаются, морда как задница у толстого младенца – вся в складках, только волосатая. И с ходу – прыг на руки, да и зачала языком мне по морде елозить. И знаешь, вовсе не противно. Я чуть слезу, дурак старый, не пустил. А вечером Катька мне и говорит: «Ого, смотрю, и ты со Светкой целуешься. И щеки глаже, и щетина лезет не сивая, а черная».
С полгода прошло. Светка изрядно вымахала, все кобели в округе как ее увидят, так в женихи набиваются. Но она себя блюла, как рявкнет – так все врассыпную. Не кобели, конечно, а прохожие. Бывало, на базар идем, Светка на поводке, я с кошелками, Катька налегке – и все бабы на нее пялятся: «Катюха, ты на море, что ли, была? Прям помолодела – гляди-ка!»
Я раз Катьке будто в шутку говорю: «А давай откроем косметический салон, пусть Светка клиенткам рожи вылизывает». Катька засомневалась: а вдруг лизать не захочет? Да и неловко на родной псине зарабатывать.
Но я уговорил.
И пошло-поехало. В боковой комнатушке обставили «процедурную». Объявление в газету дали: «Профессиональный косметолог такая-то омолаживает и разглаживает». Катьку все бабы в городе знали, и ломанулись к нам, как тараканы к пиву.
Приходит какая-нибудь фифа, Катька ее усаживает вроде как чай пить. А я за Светкой слежу: как она на клиентку реагирует? И если дамочка не понравилась, то говорим: «Извиняйте, ваш случай неоперабельный. Нате ваш задаток». Если же пришлась баба Светке ко двору, то ведем фифу на вылизывание в ту комнатушку. Я делаю вид, что ассистирую, Катька тетке глаза завязывает, чтобы, дескать, элексир в зенки не попал, а я собаку подношу, и Светка своим синим языком лопатит.
Платили нам изрядно. Всякие знаменитости приезжали, сама Пугачева наведывалась – и Светка ее обиходила. Между прочим, только Алка с ходу раскусила: «Это собака меня слюнявила. Язык как у моего Максимки, только лучше».
Скоро разделились бабы в нашем городе на тех, кого Светка вылизывать согласилась, и на отказниц. И так случилось, что в отказницы попала жена директора хлебзавода, она же - директриса школы, в которой Катька раньше работала. Она и пожарников натравливала, и налоговиков. И какая-то сволочь с ее подачи повесила видеокамеру на дереве напротив «процедурной».
Раз звонят со школы: «Директриса с вами беседовать желает, дочка ваша отбилась от рук и требуется принять мероприятия. Но в школу с собакой нельзя, потому что у нас не свиноферма, а храм науки». Раз надо – так мы и пошли. Сидим в школе, ждем директрису час, другой – нету ее. Возвращаемся домой – а там – ё-мое! Дверь сломана, бардак, но главное - нет нашей Светки. Мы в милицию, а у нас даже заявления не приняли. Ничего, спрашивают, не пропало? Собака, говорите? А у вас документы с родословной есть? Нету? Значит, и цена вашей псине вместе с ошейником такая же, как у ошейника без псины. Ступайте, не мешайте работать.
Катька вся в слезах и соплях – и не потому, что бизнес лопнул. Да я и сам расстроился. Как вспомню Светку, да теплую шкуру, и как она прячется за диваном, а потом выскакивает и брешет, и норовит обслюнявить, и как от чумки ее лечили, так слезы наворачиваются.
Конечно, мы сразу на директрису подумали. Но в дом к ней не зайдешь, во дворе алабаи – я говорил, да? И милиция у них куплена. Не, не у собак. У директрисы с мужем. И, как свободное время, я иду то к школе, то к дому этой бабы. Надеялся увидеть, как воровка молодеет и на этом ее подловить. Но не дождался.
Чем, говоришь, кончилось? А кончилось всё хорошо. Раз прихожу с работы, а Светка моя сидит у калитки и поскуливает, и лапами сучит от нетерпения. Отощавшая, на шее потертости… Обнялись мы с ней, расплакались. Катька с дочкой тоже как псину увидали, чуть от радости не рехнулись. Уж как мы ее кормили, как ласкали...
Но точно говорю: директриса Светку сперла. Не сама, конечно. Давеча идем мимо того дома, а Светка останавливается и рычит на окошки, а голосина у нее – о-го-го! И задними лапами землю откидывает.
Думаю, как-то принудила директриса псину себя вылизывать. Может, голодом морила, а рожу себе сметаной мазала. Только вышло ей это боком. Пошла у директрисы физиономия брылями да складками, в точности, как у Светки, даже еще больше. Вот она и выгнала мою собаченцию. Говорят, тетка теперь в Самару ездит, подтяжки делает – а морда все растет и растет. Случается, встретимся на улице – город-то маленький – а она глаза прячет. Не со стыда, а просто складки такие нависают, что глаз не видно.
Светка, иди сюда! У, ты, моя хорошая! Ну, хватит лизаться, зараза!
