Фараон* и хорал

Сопи беспокойно завозился на лавочке на Площади Мэдисон в Нью-Йорке. А когда Сопи начинает проявлять беспокойство – можете быть уверенными: грядет зима.
Сопи был из тех, кого называли бродягами: ни  крова, ни работы. Впрочем, он и не пытался найти их. Девять месяцев года щедро одаривали его теплом, и он был вполне счастлив. Но потом наступала первая неделя декабря.
На ботинок Сопи упал сморщенный лист. Своеобразная визитная карточка Деда Мороза! Так он предупреждал обитателей Площади Мэдисон о своём приближении. Сопи смекнул, что это время уже близко, а стало быть надо было позаботиться о том, чтобы оградить себя от наступающего холода. Его желания не отличались изысками, и о Средиземноморских круизах он не мечтал. Три месяца в тюрьме на острове вдали от города – это было всё, что ему хотелось. Там давали немного поесть, кровати были вполне чистыми, а главное – зима и холод не входили в список тюремных обитателей.

Способов оказаться за решёткой было много. Самый простой и надежный заключался в том, что ты заходил в дорогой ресторан, ужинал там, а потом заявлял, что у тебя нет денег. Приходил полицейский, забирал тебя – и вот ты уже в тюрьме на острове! Мечта!
Сопи поднялся с лавочки и побрел в сторону Бродвея. Он уже занес ногу, чтобы перешагнуть порог фешенебельного ресторана, как наметанный глаз охранника обратил внимание на потрепанные штаны и видавшие виды ботинки. Не успел их хозяин оглянуться, как сильные руки вытолкнули его обратно на улицу, и он снова оказался на Бродвее.
Надо было что-то придумать. На углу Шестой Авеню его внимание привлекла сияющая огнями витрина магазина. Недолго думая, Сопи поднял камень и запустил его прямо в стекло. К углу улицы тот час стали стекаться люди во главе с полицейским. Сопи стоял не шевелясь, засунув руки в карманы и улыбался.
- Кто это сделал? – осведомился на бегу полисмен.
- Может вы думаете, что это я? – не без сарказма, но вполне дружелюбно ответил Сопи вопросом на вопрос.
Полисмен даже не счёл нужным остановиться перед ним. Люди, которым приходит в головы бить витрины, не занимаются пустопорожней болтовней с полицейскими. Они бегут прочь во все лопатки. В этот самый момент внимание полисмена привлек мужчина, который торопился за автобусом. Подняв дубинку, он поспешил за ним. Нет, судьба определенно не хотела улыбаться Сопи в этот день!

На другой стороне улицы он заприметил кафе, весьма скромное на вид, и направил стопы туда. Усевшись за столик, Сопи поглотил ужин, который состоял из бифштекса, пончиков и яблочного пирога. Потом подозвал официанта и сообщил, что у него нет денег.
– Зовите полицию, – развалившись на стуле, заявил Сопи, – и не заставляйте господина ждать долго.
– Ах, полицию? – ледяным тоном промолвил официант. – Ну, что же… Эй, Конни!
Два официанта схватили Сопи, дверь распахнулась, и… Момент – и он почувствовал себя лежащим на тротуаре. Левое ухо при этом нестерпимо жгло. Он встал и начал отряхаться. Арест стал казаться несбыточным желанием. Огни тюрьмы на острове светили теперь где-то далеко. Полицейский, который стоял на входе в магазин, только у другой двери, засмеялся и пошёл прочь.

Вечером Сопи очутился в местечке, где располагались театры. Женщины в манто и одетые по последней моде мужчины чинно шествовали мимо Сопи. Было свежо. Перед одним из театров прохаживался полицейский. Внезапно Сопи осенило. Он вдруг понёс пьяную чепуху, глупо приплясывая и кривляясь. Ожидая, что его сейчас заберут в участок за нарушение порядка, он внезапно услышал слова полисмена:
– Это один из студентов театральной школы. Они сегодня празднуют окончание. Шумят, конечно, но в целом это безобидные парни. Нам велено не трогать их. Молодежь всё-таки...
Сопи застегнулся на все пуговицы и пошёл. Ветер дул ему в лицо, но он продолжал идти. Добравшись до магазина, в котором торговали сигарами, он увидел мужчину, который курил, стоя около окна. Его зонтик стоял в ближайшем от двери углу. Сопи медленно подошёл к зонтику, взял его и, повертев в руках, направился к выходу. Мужчина увидел это и окликнул Сопи:
– Эй, парень, это мой зонтик!
– Да неужели? – нахально осведомился Сопи. – Так почему же вы не зовете полицию? Она, кстати, недалеко. Вот тут, за углом.
– Да… конечно-конечно… – вдруг забормотал мужчина. – Это ошибка. Это действительно не мой зонтик… Я утром подобрал его в ресторане... Вижу – ничья вещь, ну, я и взял его себе. Я так понимаю, это ваш... Ох, извините, извините, пожалуйста… Право слово, мне ничего об этом не было известно… Надеюсь на ваше понимание и благородство…
И он поспешил выйти из магазина.
Полицейский, которого увидел Сопи на улице, помогал какой-то миловидной дамочке перейти дорогу. Ругаясь и бормоча под нос не самые приятные слова, Сопи устремился назад.

Он шёл знакомой дорогой по направлению к Площади Мэдисон, к той самой лавочке, которая фактически стала его пристанищем. Вдруг на углу он резко затормозил. Рядом была старая церковь. Через фиолетовые шторы просачивался слабый свет, и чарующие звуки органа неожиданно коснулись ушей Сопи. Хорал, который исполнял органист, буквально пригвоздил его к забору, который был знаком ему с давних пор. Это были времена, когда его жизнь состояла из белоснежных рубашек, из работы и друзей. Неожиданные воспоминания родились в душе мужчины. Он вдруг увидел тот ужас, в котором он прозябал, ту яму, в которую попал. Ту жизнь… впрочем, можно ли было существование назвать жизнью?
Похороненные надежды и несбывшиеся мечты неожиданно всплыли в его голове. И в этот самый момент его душа устремилась ввысь, к чему-то недосягаемому. Звуки органной музыки словно возродили его. Он вовсе не стар! Он найдёт работу! Какой-то мужчина недавно предлагал ему поработать водителем. Завтра же он отыщет этого человека, и с завтрашнего дня его жизнь изменится! Он будет… Он станет… Он…

Тяжёлая рука внезапно опустилась на плечо Сопи. Он быстро оглянулся. Перед ним возникло хмурое лицо полисмена.
- Что мы здесь делаем? – послышался вопрос.
- Ничего, - тихо ответил Сопи.
- Место работы? – продолжал полицейский
- Не работаю, - вздохнул Сопи.
- Тогда пройдёмте, - и полицейский взял его за локоть.
«Три месяца тюрьмы за бродяжничество», - провозгласил на следующее утро судья.