Город вовсю готовился к празднику: яркие витрины, разноцветные гирлянды, мишура внутри и снаружи, толпа людей, спешащих во всех направлениях, радостных, шумных, взбодренных легким морозцем и мелким снежком. Даже пробка стоящая в обе стороны проспекта выглядела нарядно и празднично. Обычный светофор создавал иллюзию волшебства, манипулируя всего-то тремя цветами. Настоящее ожидание чуда: активное, предвосторженное, немного утомленное беготней по магазинам, но от этого не менее упоительное. Огни, шары, ели, пластиковые и лесные, вся предновогодняя суета буквально наэлектризовала мир нетерпением и острым желанием взорваться петардами, разлиться шампанским по бокалам, полыхать ярким салютом в сыром зимнем небе под бой Курантов и гудеть нестройным хором «Ураааа!» чуть подвыпившими голосами.
Дома, озаренные разноцветными окнами, светились в снежной дымке. Казалось, нет ни единого окна, где бы не готовили на стол, не обнимались в приветствии, не обменивались подарками и поцелуями, не листали телевизор, не пританцовывали в ритм музыки, не слышной снаружи, или спешно не провожали старый год. В каждом окне можно было увидеть забавную сценку, комичный момент или нежнейшую историю любви. Общий праздник преображает людей: они становятся добрее и милосерднее.
Сегодня, накануне праздника, все и вся светятся счастьем или хотя бы предвкушением такового: лица, иллюминация, окна. Вот только разве пара окон в пятиэтажке на углу хранят темноту, зыбкую, но почти непроницаемую. Где-то в глубине комнаты, отделенная стеклом и занавеской, стоит старуха и смотрит на мир равнодушным взглядом. О том, что это женщина можно догадаться по крошечным камушкам в её серьгах, несмело проблескивающим, отражая огни за окном. Бледное лицо и тонкая шея, изъеденные временем и морщинами, едва желтеют на фоне мрака. Голова покрыта темным платком. Она похожа на призрак.
Старуху, казалось, не беспокоила вся внешняя суматоха. Она ещё некоторое время постояла у окна, поглядывая то на пробку из вереницы машин, то на небо, сыплющее веселые снежинки, то на белое бельмо циферблата. Стрелки ползли медленно, но, как всегда, неумолимо и приближались к семи часам вечера. Шаркая, старуха прошла от окна в коридор, щелкнула замком и, сделав несколько шагов по лестничной площадке, постучала в соседскую дверь. Из скважины двери тянуло жареным мясом, нарезанным огурцом, очищенными мандаринами, а ещё от туда же доносилась музыка, смех и легкий перезвон хрусталя. Старуха подождала с минуту и опять постучала. Стали слышны тяжелые шаги, дверь распахнулась, обдав старуху душным алкогольным запахом застолья и духов, и выпустила из себя высокого детину, лет сорока, тучного, лысоватого, одетого в нарядный синий костюм-тройку, кипельно белую рубашку и галстук, со следами майонеза. Старуха молча и умоляюще смотрела на него, а он недовольно смотрел на старуху.
-Сашенька… - тихим голосом начала старуха, протянула к нему сжатый кулак. - Сашенька... - ещё раз проговорила она, а второй рукой подхватила его ладонь, больше похожую на ковш экскаватора, и из кулака выложила две смятые купюры.
-Ну, ты так не вовремя! - прорычал Сашенька. - Только за стол сели!
-А не рано, Сашенька? Ведь не выпили же ещё? - заискивающе и несмело лепетала старуха.
-Не выпили, - кивнул Сашенька и посмотрел на купюры в своей руке. - Там же уже закрыто! Ты ж не полезешь через забор?
-Не полезу, - улыбнулась старуха. - А я водочку везу им, и колбаску, и сырка, и картошечки сварила, рыбки пожарила. Огурчики с осени закатала и помидорки, тоже везу. И пирожков... - старуха замолчала.
-А если они не пьющие? - не сдавался Сашенька.
Старуха пошарила за пазухой на высохшей груди и достала ещё несколько купюр:
-От денег ещё ни разу не отказывались. Да мне повезло в том годе: те же дежурили, что и в предыдущем.
-Шурка, куда ты делся? - прилетело из комнаты под смех и звук посуды. - Давай выпьем уже наконец!
-Ща! - гаркнул Сашенька через плечо, всё так же неопределенно глядя на деньги в руке. И пробубнил себе под нос. -Успеется, вся ночь впереди!
-Сашенька, тут делов-то на полчаса... - начала было старуха.
-Ага, а по пробкам часа на два, - саркастично кивнул сосед. - Вот ты прямо в самый праздник надумала, другого времени у тебя нет!
Старуха сникла:
-Такси везти отказались....А Новый год надо встречать с семьей! Выручи, Сашенька, Бог его знает, сколько мне ещё...
Сосед схватил тонкую желтую руку старухи, легко хлопнул по ней своей, вкладывая деньги обратно в её ладонь, и проговорил:
-Поехали.
Старуха то ли всхлипнула, то ли громко вздохнула и засеменила к своей квартире. Через несколько минут она уже спускалась, укутанная с ног до головы, неся две хозяйственные сумки и небольшой пакет. Сашенька, в распахнутой куртке и шапке, сдвинутой на затылок, прогревал машину в ожидании своей пассажирки, барабаня по рулю и куря в едва приоткрытое окно. Завидев её, вышел, помог усесться сзади, поставил сумки в багажник. Машина плавно двинулась в путь. В свете фар снег, казалось, усилился и укрупнился. Сашенька ехал резво, со знанием объезжая пробки, и вот уже через четверть часа они оказались на самой окраине города. Несколько поворотов и путь им преградил высокий забор. Дорога послушно разветвилась пополам и пошла в разных направлениях. Машина свернула в одно из них и поехала быстрее. Встречных машин не было, впрочем не было и обгоняющих.
-Это ты уже который раз сюда Новый год ездишь встречать? - спросил от скуки Сашенька.
-Двадцать шестой будет, - прошелестела старуха.
-Ну, ты даешь! Мы в доме третий год живем, а я первый раз от тебя такую просьбу услышал. - удивился он. - Кто ж тебя до этого возил?
-Сергей Павлович, друг мужа моего. - ответила она. - Мужа двадцать четыре года уже нет как... Инсульт его разбил. Он недолго мучился, через полтора месяца и преставился...
-А куда ж Сергей Павлович делся? - спросил сосед.
-Помер этим летом... - вздохнула старуха.
-И что ж родни больше у тебя нет? Или знакомых каких?
-Нет, Сашенька, кроме тебя и нет никого.
-А что ж с мужем у вас и детей не было?
-Сначала не было! - ответила она. - Долго не было. Мы уж и ждать перестали. Решили, что видно это наша доля такая — бездетная. Мне уж почти сорок было, когда случилось! Дочку родила я как раз под Новый год! Метель мела сильная, пеленой непроглядной всё застила. Много тогда было снега, и ветер сильный такой, что деревья пополам гнул. А я лежу в палате: тихо, тепло, дочка сопит рядышком, только снег в окошко стучится... Так хорошо мне, так умиротворительно, так спокойно... - и помолчав добавила. - Ей тогда только два годочка-то и минуло...
Она не договорила, машина резко повернула и остановилась перед запертыми воротами. Справа за ними было низенькое строение с парой окон и крошечным крылечком. Сквозь замерзшие окна теплился свет лампы и как-то из глубины долетали разноцветные отблески новогодней гирлянды. Сашенька посигналил и моргнул фарами. Через пару минут на крылечке появились двое охранников в накинутых на плечи ватниках и с тлеющими сигаретами в зубах. Сосед вышел из машины и направился к ним. Диалог явно не клеился: охранники крутили пальцем у виска, демонстративно смеялись и дела взмахи руками уезжать отсюда. Старуха сложила руки у рта и, качаясь из стороны в сторону, встревоженно наблюдала за этим. Разговор накалялся и Сашенька, перейдя на мат и ор, схватил обеими руками створки ворот, тряхнул их что есть мочи, от чего с них слетели охапки снега и раздался грубый металлический гул. Охранники лихо соскочили с крылечка и в два прыжка оказались у ворот. Сквозь прутья пытаясь нанести удары Сашеньке, они махали руками, орали и матерились в ответ.
Неизвестно, как всё кончилось, но старуха поспешила выйти и направилась к ним.
-Чего ты вылезла? - рявкнул Сашенька на неё и повернувшись к тем двоим продолжил ругаться.
-Сыночки! - вскрикнула старуха и, стараясь стать между соседом и воротами, она подняла руки, как бы сдаваясь на милость охранникам. - Сыночки, остановитесь!
-Пошли вон отсюда! Сам дурак, так ещё и старуху за собой привез! - кричал один из них, пока второй быстрыми шагами заторопился в сторожке, видимо вызывать полицию, но остановился, обернулся и ждал.
-Сынок, - обратилась она слабым, заискивающим голосом к кричащему . - Послушай меня, сынок, он уедет. Ему сюда не надо. Ты только меня пропусти. Прошу тебя, только меня пропусти.
-Ты оглохла? - охранник сделал резкий выпад в её сторону, вроде как намереваясь её ударить. Сашенька встрепенулся защищать старуху, но она успела его остановить.
-Пусти меня одну, сыночек! - уговаривала старуха охранника. - Всем, что есть для тебя святого, прошу пропусти меня одну. Ты женат? - неожиданно спросила она.
Охранник на миг замялся, но ответил:
-Женат.
-А дети есть? - спросила старуха и тут же добавила умоляюще. - Ради детей своих пропусти меня...
Охранник колебался и всё же не менял своего решения:
-Не трожь моих детей, бабка! Что тебе ночью на кладбище нужно? Ещё помрешь здесь или замерзнешь! А нам отвечать! Валите оба домой, полу-умные!
Старуха прижалась лбом к прутьям ворот, слезы текли безмолвно и горько:
-Пусти, сынок.... - она попнулась за пазуху и вынула деньги. - Пусти...
-Женька, пропусти её! - со ступенек крыльца послышался голос напарника.
-Я не буду брать за неё ответственность! - огрызнулся Женька. - Мне эти проблемы не нужны. Ты знаешь, что у неё в голове?! Я — нет! И знать не хочу!
-Я её знаю! - ответил напарник
Подошел к калитке ворот кладбища и открыл замок:
-Заходите...- не глядя ей в глаза проговорил он и распахнул калитку.
[justify]-Сашенька, - засуетилась старуха. - Неси скорее, неси сумки из багажника. Я для вас там по чуть-чуть всего.. Что б не так скучно дежурить-то в Новый год... Не побрезгуйте!
