Стоит в молчанье старый дом
И смотрит окнами в печали,
Хотел бы быть он журавлем!
Увы, мечтания увяли...
Врасплох, внезапно, умер дед,
Его душа – Хозяин дома,
Ушло тепло, а с ним и свет,
Пустой – не греет дней солома.
И в жутком беспорядке вещи,
Как будто сам Наполеон
Осуществил свой план зловещий!
В огне к стеклу прижался клен.
Как сердца стук колес вагона,
Шепчу в беспамятстве: «Врача!»
Спаси! В углу свеча, икона,
А он в когтях паралича.
И никакая, знаю, Сила
Процесс не остановит. Тьма
Воспоминаний фильм крутила
На белой простыни ума.
... Сам по себе упал забор
И вишня высохла до срока,
А рядом Жизнь – сосновый бор,
Трещит постылая сорока.
И улетают журавли,
Как книг обложки, видя крыши,
Из мелких буковок внутри.
Людишки! Экие вы свыше?!
Быть нужным захотелось очень!
Быть нужным, а не журавлем!
В шуршащем желтом платье осень
Шла мимо под руку с дождем.
Как миллионы проводочков...,
Вот он с поселком дальних звезд,
Сквозь тучи, склеив из кусочков,
Из слов, ему понятных, мост.
Простой из бревен, не богатый,
В глуши! И, надо же, Миры
Имеют связь с обычной хатой?!
Гудят тревожно комары...
Чтоб без души – так не бывает:
Она и радует, и злит,
На откровенность вызывает,
Но чаще все-таки болит!
Покуда вдруг не похоронишь,
Поцеловав в холодный лоб,
В необъяснимый... долго звонишь,
Иных уже не зная троп.
08.09.1993 |
Единственное, что вызывает сомнение - последняя строфа.
Очень режет ударение, которое волей-неволей приходится ставить в слове "звонишь", это во-первых.
Похоронить "вдруг" - как-то странно звучит, это во-вторых.
Если без последнего четверостишия - 5+, а с ним хуже))