Признаюсь честно, без кокетства,
На свой оглядываясь путь,
Что помню многое из детства,
Но вот в деталях лишь чуть-чуть.
Как раз одним из самых ярких
Воспоминаний детских лет
И стала дедова сарайка,
В которой тот держал мопед.
Зачем он только сдался деду,
Я до сих пор не догоню,
Ведь, как положено мопеду,
Ломался десять раз на дню.
Но дед упорно и ударно
Чинил свой мощный драндулет...
Такой он был, мой легендарный
И удивительнейший дед!
Что мне, однако, не мешало
В ответ на слишком строгий вид
Приопускать своё забрало,
Алкая горький хмель обид.
Бывало чуточку вспылит дед —
Тот час насуплюсь, дурачок,
А сам всё жду, когда он кликнет:
— Эй, подсоби-ка мне, внучок!
Уж так механиком заправским
Себя хотелось ощутить,
Что даже зов лишённый ласки
Не мог умерить пыл и прыть.
И перестав мгновенно дуться,
В порыве мчался я святом...
А дед:
— Надень-ка шланг на штуцер
И зафиксируй хомутом.
О, да — сомнительной опорой
Была, когда не влазил шланг,
Та кисть у деда, на которой
Недоставало двух фаланг.
Увечье это, что в ремонте
Служить подспорьем не могло,
Он получил в войну, на фронте,
Где прочим меньше повезло.
Сегодня с точностью уже вам
Я констатировать могу —
Дед ранен был в бою под Ржевом,
Сражён шрапнелью на бегу.
Сначала сутки в медсанбате
Усердно утку орошал,
Потом три месяца в палате
Медикаментами дышал.
Пройдя неполный курс леченья,
Как мне рассказывала мать,
Просил врачей, чтоб в заключенье
Вписали: «Годен воевать»...
Но апеллировать к начмеду,
Что бить подушкой о скалу...
И стал мой дед ковать Победу
С бригадой тракторной в тылу.
Пусть не в шинели, а в фуфайке,
Но встретил праздничный рассвет...
И вот сидим мы с ним в сарайке,
И ремонтируем мопед.
Я знаю, он не любит трёпа,
Особо под руку когда...
Молчу, как совесть эфиопа,
В себе убившего раба.
Но чуть отвлёкся от мопеда,
Стал что-то шарить в стороне,
Я тут как тут:
— Послушай, деда,
А страшно было на войне?
И призадумался «вояка»,
Припоминая что-то, знать...
Потом сказал:
— Бывало всяко...
И страшно было, что скрывать.
Но даже в жуткой рукопашной,
Где жизнь подвешена на нить,
Я шёл вперёд, чтобы не страшно
Тебе на свете было жить!
...............................................
И так запомнились мне эти
Проникновенные слова,
Что я поклялся быть в ответе
За то, чтоб подлая молва
Не опорочила с годами
Имён поборников добра!
Чтоб все гордились мы дедами,
Лишь добавляя пра, пра, пра...
Я ж, своего дождавшись часа,
Скажу — не хуже был иных
Мой славный дед — сержант запаса
Андрей Лаврентьич Кузьминых. |
