Часто бывает, заглянешь к приятелю, так, на минуточку, да и залипнешь, обилием символов, образов силою, как водопадом, слегка оглушён…
Паства смолкает: отца-настоятеля слово – не шуточка! Таинство истины прячет секрет, но не камень за пазуху, шило в мешок иль лицо в капюшон…
Вот они руки, по локоть открытые, чистые, теплые, рады обнять, и любовью по горлу спешат полоснуть, чтобы хлынула боль наутёк со всех струй…
Нотами – звуки сирены волшебной – записаны, с верой и радостью знать, что не с бою взята эта вечная правда, – а сорван в экстазе цветок-поцелуй…
Я не приемлю узорчатых сводов в пещеру ведущих, зачем-то богато украшенных под малахит, будто путь за секретом цветка не бывает иным!
Тянет ли в землю обратно прекрасную розу, коль вазу не пафосным златом дурашка-гончар расписал, да и в целом – не мирра с елеем на вдохе, а горечи дым?...
Истины свет появляется первым, все прочее – инсинуации, связанных с утренним мороком полутонов, возникающих шалостью памяти прожитых лет.
Мистики нет, представляешь примерно, какая с прозрением связана боль, только жаждешь той боли до сорванных связок прощального форте сгоревших комет!
Выгод каких-либо вряд ли обещано счастьем в презент получить от фортуны беспечной букет междометий на выдохе томном в алькове познанья глубин естества:
Выход наверх предначертан оракулом: чаши испитием каменной, залпом картечным до дна в Бравный день белой пешкой Е-2…
Тонкая грань пролегла между мудростью в светлых нарядах и ярким безумием, за поворотом потока сознания, новый бурлящий, пьянящий восторг!
Точно по замыслу Высшим флористом в букет ослепительный взрывом Везувия или Сверхновой для творчества высверкнет и рассекретится смыслов простор! |
