М А М А
Мама нагладит свой белый халат,
Шапочку белую… Мама – врачиха.
Снова дежурит. Который подряд
День выходной! Это что же за лихо?
Не за себя – за другого врача.
Не отказала. Она не умеет.
«Скорая помощь», пыхтя и рыча,
Словно карета, прикатит за нею.
Днём, да и ночью примчит из дворца –
Из гаража поселковой больницы.
Ждать её будут, встречать у крыльца,
Жизни охранницу, а не царицу.
Мама поможет, беду отведёт,
Вникнет, расспросит, утешит и прочее…
Завтра народ на приём к ней придёт.
К ней в кабинет всех длинней будет очередь.
Всё сокровенное, тайны семей,
Личные тайны болезные жители
Завтра поведают маме моей -
Доктору, а не священнослужителю.
Так и живёт – всю себя отдаёт
Людям,
с болезнями злыми воительница.
Как же порою она устаёт,
Мама моя, медицины отличница!
Я и жалею её, и горжусь.
Сердце сжимается горько и сладко.
Может, когда-то и я пригожусь
Людям,
отдав им себя без остатка?
1963г.
* * *
О женщины моей России!
Смотрю всегда, смущён и тих,
На лица добрые, простые,
На руки праведные их.
С шитьём, со стиркою, с кошёлками
Знакомы с детства и не вдруг,
И потому давно не шёлкова –
Шершава кожа женских рук.
Простые женщины России,
Высокий свет моей земли,
Вы столько горестей осилили,
Вы столько бед перемогли!
Вы шли нелёгкими дорогами.
Нашла вас рано седина.
Но, как и в юности далёкой,
В глазах всё та же синева.
Простые женщины России!
Вы, забывая о себе,
Нас, сыновей своих, растили
Назло разрухе и судьбе.
Нет, вы не сломлены невзгодами.
И я склоняюсь до земли
Пред вашим ежедневным подвигом,
Пред тем, что вы свершить смогли.
И, затаив любовь большую,
Любовь чистейшую свою,
Я руки мамины целую
И ничего не говорю.
1964г.
* * *
Сначала – бабка. А теперь вот мать
Прикована беспомощно к постели.
И, значит, снова обречённо ждать
Какой-то даты с траурной мистерией,
Какого-то неведомого дня,
Весеннего ли, праздничного, буднего,
Который станет чёрным для меня
Скорей не в дальнем –
в близком уже будущем.
А мама день тот всё сильнее ждёт.
Измучилась, хотя и терпелива.
«О Господи, когда же смерть придёт?» -
Вздыхает безнадёжно и тоскливо.
Ни радио, ни телепередачи
Ей не нужны. Не хочет и читать.
Часами смотрит в стену. Нет, не плачет.
Но и улыбку больше не видать.
Портрет красивой девушки на стенке.
Её портрет. Ей, может, двадцать пять.
В заброшенной мордовской деревеньке
В те годы начинала врачевать.
С подругами воскресным летним утром
Свой день рожденья встретить собралась.
Стол накрывала. А из репродуктора
Речь Молотова грозно полилась.
Но фронтовая и послевоенная
Поэм достойна мамина судьба.
А вот сейчас – лишь горе ежедневное,
Сплошная еженощная беда.
День прожит. Как боец из окружения,
Он вынесен, спасён от пуль и ран.
А завтра – День Победы. И Шульженко я
Включу для мамы про однополчан…
2001 г.
* * *
В желаньях, в движеньях,
в словах своих скованна,
За чем-то, одной ей понятным, следя,
Двенадцатый месяц к постели прикована,
Беспомощна мама моя, как дитя.
Сжимай не сжимай свои пальцы до хруста –
Уходит из тела её с каждым днём
Невидимый, неосязаемый сгусток
Того вещества, что мы жизнью зовём…
2002 г.
С О Р О К Д Н Е Й
Сорок дней и сорок ночей.
Сорок сроков, пустынных и горьких.
Душу выклюют сорок грачей,
Словно хлеба засохшую корку.
Снова несовпаденье, увы,
Серой слякоти в сердце и стужи
С нежной зеленью юной травы,
С половодьем, со всходами дружными.
Ты отмучилась, мама моя.
Для тебя теперь – ложе земное.
А душа, ни о чём не моля,
Улетела в небо ночное.
В кружевах апрельской листвы
Радость солнечным зайчиком скачет.
Сорок дней сиротливо-мертвы,
Как деревья заброшенной дачи.
2003г.
СЕМЬ ЛЕТ
Этой лунною ночью проснулся, прислушался:
Показалось, что звал меня издалека
Голос очень родной, и вихры непослушные
(Те, что в детстве имелись) ласкала рука.
Я потом ещё долго не спал и ворочался,
Всё ходил где-то в прошлом, версту за верстой.
Этой ночью – семь лет, как вошло одиночество
В мою душу сыновью: я стал сиротой.
2010г. |
И долгие, счастливые годы всем нашим мамочкам живущим.
С уважением...