Недвижим, как будто прикован,
В потёртых смешных башмаках
Сидит на скамейке дворовой
Старик с январём на щеках.
Глаза не жалеют, не плачут,
Но проводов всех череда
Стоит на заезженных клячах
И блекнет, как память в годах.
Не спрячусь, готовая даже
Столкнуться с одной из картин,
Где старость естественно ляжет,
Как снег под стыдливость рябин.
И сила, сошедшая с красок,
Возглавит полёт от земли.
Под тяжестью здешней не сразу
Все птицы подняться смогли.
Но эта поднимется птица,
Оставив ярмо худобе
Того, кто сидит и боится,
Что смерть не уместит в себе. |
