В пламени пышущем, за адским столом,
Восседает супруг крошки, уже тысячу лет как влюблён.
Тот самый, которого коварная искусительница,
Обещаниями вечной любви завлекла под венец.
Абаддон шепчет, прикрывшись рукой:
"Под каблук он попал - острый, прочный, зубастый".
В ответ Лялечка, надменно подперев бока:
"Слышу вас, злобные сплетники!"
Азазель, не скрывая завистливый взгляд:
"Как смогла окрутить его, ума не приложу…"
Астарот презрительно фыркает:
"На ведьме женился - терпи теперь вечность, бессмертный!"
А муж Лялечкин тихо смеётся в углу,
Зная секрет, что другим не доступен:
Дома она - воплощенье пылающих чувств,
Что любого демона сводят с ума безудержно!
"Детка, при всех-то…" - муж залился краской,
Хоть в аду это сложно с его дьявольской маской.
"Плевать! Тысяча лет, а ты всё стесняешься!
Страсть не скрою, и точка!"
Азазель захихикал, но тут же затих,
Когда взгляд Лялечки испепелил его запал.
"Что ухмыляешься, завидуй молча!
Сам бы женился, узнал бы, что значит покорность!"
Муж вздохнул и схватил свою фурию в плен,
Подхватив на руки тело горячее, страстное:
"Прощайте, друзья, у нас практика… ммм… нужная…"
Лялечка ноги обвила вокруг талии властно.
Прикусив мужу ухо, шепча непристойности,
Заставила даже Вельзевула покраснеть, как ребёнка.
Князь тьмы кашлянул: "Племянница! Срам-то какой!"
Но Лялечка лишь отмахнулась, хохоча звонко:
"Дядя, не прикидывайся святошей презренным!
Помнишь, как тётушка за рога тебя дёргала?
Твой вой разносился по кругам преисподней -
Так что молчи, или всем расскажу твои непристойности!"
Вельзевул в ужасе глаза закрывает внучатам,
Хоть те уже тыщу лет как совершеннолетние.
"Может, уединитесь?" - бормочет взволнованно,
Но пара исчезла уже в пламени адском.
Из спальни несутся такие звуки и стоны,
Что грешники в пытках кричат не так громко.
Мебель трещит, и стены содрогаются в муках,
Муженёк под Лялечкой то стонет, то воет истомно.
То ли страдает в плену её тела горящего,
То ли от счастья и страсти дрожит, изнывая.
Ад весь трясётся от этой парочки бешеной,
Что о приличиях даже не вспоминает.
Через три часа они вышли - помятые, мокрые, счастьем объятые,
Лялечка светится, словно в ней солнце горит,
Муж еле держится, но взгляд - победителя: гордый и сытый.
"Вот это любовь!" - шепчут демоны младшие с завистью жгучей,
Глядя на пару в объятиях адского пламени страсти.
Лялечка нежно поправляет супругу его острые рожки:
"В следующий раз покажу тебе танец суккубов из дальних пещер!
Они мне такое шепнули на ушко… от этих движений ты взвоешь, мой сладкий!"
Муж улыбнулся, глаза закатил к потолку:
"За что мне такое блаженное счастье, не знаю…"
Князь тьмы, кривя улыбку, бокалы всем наливает:
"За страсть, что в аду не сгорает, а только пылает сильнее!"
Прощаясь, Лялечка всю родню обнимает,
Мужа за нежное место так крепко сжимает,
Что тот подпрыгивает, глотая свой вскрик восхищённый.
"Пока, родня! Ждите, скоро опять вас проведаю!"
И вот уже мчатся они на метле с тройным пламенем,
Лялечка хохочет, а муж улыбается томно и сладко,
Словно кот, что сметану лакал беспрестанно,
И знает - ещё впереди у него её будет немало!
|
