Безумцы… тульпы… люди со звёзд далёких,
Не Древние ль это в масках людских?
Что, если разум наш — завеса над бездной,
А истина видна лишь в безумии ума?
А помнишь Данте, что вёл тебя кругами ада,
Где каждой муки суть — лишь искажённый взгляд?
Где время вьётся, как змея в спирали,
И тонет грань меж явью и обманом.
О, может быть, безумие — не кара, а награда?
Оковы сбросить с разума, без правил?
Увидеть хаос первозданный в красоте нетленной,
Услышать музыку миров под маской повседневной?
Тульпа! Вот имя призраку, что мыслью сотворён,
Из бездны коллективной выпущен и воплощён.
Сколь много их среди людей блуждает,
Невидимых для глаз, что правды избегают?
И маски падают одна за другой с лица,
Открыв богов и демонов черты.
Все — отраженья наши: страхи и мечтанья,
И ключ к познанью в нас, не в древних заклинаньях.
Так что же истина? Безумье или разум?
Иль то, и это вместе, соединённое в экстазе?
Быть может, грани мира — лишь игра воображенья,
А подлинная суть — в единстве всех явлений?
Сомненья — вот начало всех открытий,
Дорога к истине идёт через лабиринт наитий.
И пусть для многих путь мой — лишь безумие,
В нём больше мудрости, чем в слепом благоразумие.
И вот я, странник на границе света и тени,
Взираю в зеркало, где лики переменны.
Узнаю ли себя в мелькающих обличьях?
Но страх давно ушёл, оставив место знанью,
Что мир — лишь отражение желаний и страданий.
И каждый сам кузнец своей судьбы и ада,
Где явь и сон сплелись в подобие уклада.
Кричат вокруг, что бред — галлюцинации,
Смотрю за пелену формаций.
Чувствую касание иных миров ладонью,
Познаю истину, не скованную ролью.
Жизнь — это танец на канате, где безумие — равновесие,
А разум — лишь костыль в извечном перевесе.
И, падая в бездну, я взлетаю к звёздам,
Раскрыв объятия своим иллюзиям и грёзам.
Но кто сказал, что грёзы — не река познанья?
Что сон — не дверь в иное мирозданье?
Когда душа, свободная от тела и оков,
Парит над бездной, не боясь ветров?
Возможно, мудрость высшая не в том, чтоб различать миры,
А в том, чтоб их сплетать в узор единственной игры,
Где я — и зритель, и актёр, и автор пьесы,
И тот, кто, вопрошая, ждёт ответов.
Признаю: всё, что вижу — лишь малая частица
Той истины, что не даёт моей душе забыться.
Но я продолжу странствие по лезвию сознанья,
Где каждый шаг — и подвиг, и страданье.
Пускай на этом пашется мой разум и воля,
Нет в мире лучшей доли,
Чем быть скитальцем меж миров, творцом видений,
Свидетелем рождения и смерти поколений.
Лабиринты разума больше не страшны;
Всякое заблуждение — новый поворот.
Кошмары — лишь отзвуки внутренней тьмы,
А сны — корабли, что влекут нас вперёд.
Чувствую ль нити, что вяжут века
В единое полотно бытия,
Где каждая мысль, как строка,
Вписана в летопись мира не зря?
Ибо только на грани, на лезвии бритвы,
В точке встречи всех судеб и странствий,
Обретает душа, уставшая от битвы,
Истинную свободу и постоянство.
Свободу от цепей привычного мышленья,
От оков предрассудков и страха перемен.
Свободу быть творцом своих сновидений,
Владыкой своих падений и побед.
Скиталец между мирами, вечный странник —
Создатель образов и пленник их же чар.
Увидеть то, что скрыто, услышать музыку небесных сфер, познать единство,
И вечность уместить в мгновенье сна.
Пусть шепчет толпа
О том, что реальность давно не со мной.
И громче, громче звук — сомненье нарастает:
Что, если «нормальность» нашу суть скрывает? |