В городе ярких витрин, осколки разбитых надежд,
Влекут к себе, как запретный грех,
Пути, где блеск лишь обманчивый, а счастье – призрачный мираж.
И каждый шаг здесь - это зыбкий эпатаж.
Люди - лишь тени былого, обманутых истин игра,
В сердцах их - эхо пустого, надежды, сгоревшей дотла.
Идут, влекомы витринами, скрывая душевную боль,
В бездушном танце с рутиною, играя отведённую им роль.
И в этой каменной чаще, за маской холодных лиц,
Томится душа пропащая, меж сотен пустых кулис.
Где правда стала эксцессом, а вера - лишь тенью игры,
И каждый здесь пленник процесса, в котором сгорают миры.
И ночью, в своих квартирах, уставшие от суеты,
Вздыхают в пустых квартирах, о чём-то из светлой мечты.
О жизни, что бьет ключом, о солнце в уставших глазах,
Но город, как злой палач, все прячет в своих зеркалах.
Но даже в этой темнице, где свет лишь фальшивый и лживый,
Мелькает надежды зарница, что кто-то еще жив,
Кто сможет в себе не утратить души живого тепла,
И в бездне отчаянья сберечь, тот свет, что надеждой звала. |
Кто звала, бездна?