Предисловие:
По просьбе Гюльчитай написал
экспромт на стихотворение
Николая Гумилёва
Жираф
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
— Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ты слышишь, родная, как птицы-вороны кричат?
Они прилетели в наш город из ближних дубрав.
А там, где нас нет, возле синего озера Чад,
гуляет с подругой возвышенно-стройный жираф.
Изящно-пластичен и так гармоничен жираф,
что в мире животных подобных ему просто нет.
Имеет жираф терпеливый покладистый нрав;
а шкура приятна на ощупь, как бархат-вельвет.
На шкуре есть пятна; причудлив их дивный узор.
Жираф им гордится, и в этом, конечно, он прав.
Подруга не может от них оторвать влажный взор,
к сближенью с жирафом стремясь, хвостик к небу задрав.
На озере Чад есть таинственный мраморный грот.
Жираф и жирафиха спрячутся, может быть, в нём.
И там, в темноте, знаю я, их любовь расцветёт
и вспыхнет неистово-страстным и жгучим огнём.
Не слушай, красавица, гвалт неуёмных ворон,
в наш город вернувшихся из опустелых дубрав.
Представь нас с тобой возле озера, бродит где он –
любовью наполненный чуткий и нежный жираф.
|
|
Но что-то я в недоумении пребываю: то ли про Чад они, то ли про жирафа...
Уж прости мне мою несообразительность, Юрочка.