Канарейка
Б.Я.
Девчоночка в открытом сарафанчике
в кафе сидит, пьёт кофе с круасанами.
Кафешка та в зачуханном подвальчике,
любимая парижскими ажанами.
Злой бармен дышит на бокал с усмешкою –
и трёт его, стеклянного, усиленно.
Связал он жизнь с подвалом и кафешкою
и к вечеру вздыхает обессиленно.
А я в углу у клетки с канарейкою
сижу, пью кофе чёрное с корицею.
Сигарный дым струится плавной змейкою,
и я беседую с невольной птицею.
Вдруг девушка в открытом сарафанчике
подсела с возгласом: – А вам не скучно ли!
Держала чашку, оттопырив пальчики…
Ах ты, прелестница, красотка штучная!
Мы пили кофе с ней, и было весело,
а канареечка нам пела песенки.
Но туча солнышко нам занавесила,
и Валери ушла по чёрной лестнице…
Старый воробей
Недолго уж осталось…
Скоро вновь
нещадные наступят холода;
и прекратится надоевший дождь;
повсюду превратится в лёд вода.
И кто не простудился от дождя –
тот заболеет от свирепых вьюг,
легко одетым по лесам блудя.
(Однажды простудился так мой друг).
Пожухнет память о былом тепле,
о женщинах в купальниках и без.
Посмотрит на узоры на стекле
и испытает безотчётный стресс.
А как возможно стресса избежать,
когда такая вьюга за окном?
Преодолев свой страх, себе внушать,
что всё путём, и думать о былом.
О лете, о рыбалке, о грибах…
О парковой аллее и скамье,
о клёнах, о берёзах, о дубах
и о знакомом старом воробье,
что возле дома по утрам встречал
чириканьем приветственным своим.
Давно уж нет…
Ты без него скучал.
Случилось, может статься, что-то с ним…
Иволга
летом водки напьюсь
граммов сто пятьдесят
и на велик сажусь
мимо местных девчат
я педали кручу
у меня рандеву
в лес ближайший качу
упаду там в траву
навзничь буду лежать
и травинку жуя
буду иволгу ждать
и подружка моя
как двенадцать пробьёт
не боясь воронья
прилетит и споёт
мне о чём-то своём
про судьбу может быть
и про то как живём
чтоб нам так и не жить…
|