В улыбке обнажаю зубы,
Скрывая свой всегдашний страх.
Во всем предчувствуется убыль,
Иду к концу на всех парах.
А там, за острой гранью края,
С меня улыбочка слетит.
Я жил, на зрителя играя,
Забыв свой настоящий вид.
А он так мерзок, — (вероятно,
Насквозь прогнило естество),
Что мне бы не было приятно
Увидеть в зеркале его.
И, сознавая эту правду,
Я здесь — скриплю, а там — сгорю.
Смеюсь и помню: плакать надо.
И всё смеюсь. И всё ж — скорблю. |