* * *
На доске расставлены фигуры.
Мысль бурлит – пора, пора, пора!
И вздыхают слоники понуро.
И ворчат сердито унтера.
Шаг чеканит храбрая пехота
К рубежам отеческой земли.
И резервы вводят неохотно,
Фланги прикрывая, короли.
Учтены просчеты и ошибки.
Жалко всех – убитых и живых.
Танки, безобразные улитки,
Сходятся в атаках лобовых.
Но принцессы в тайной переписке
Обсуждают моду, свет, балы;
И желают – не без доли риска –
Выйти из губительной игры…
* * *
Когда мы порознь в сумерках ночных,
И явь, как эхо дня, что миновал,
Умолкнет ревом яростным шутих,
Небес холодных высветив провал;
Когда и праздник незаметно сник –
Уже звонить дозволено опять,
Срываться от волнения на крик
И хрупкой верой чувства утверждать –
Тогда приобретают смысл и вес
Сомнения, и юности порок
Не очевиден; и желаний лес
С безбрежья грез ступает на порог…
* * *
Лежать в земле сырой
И помнить, что дорога
Осеннею грязцой
Разбита, что убого
Рисуются поля,
Куртины, в небе тучи,
Волокна ковыля,
Склон надмогильной кручи,
Табличка, имена
В порядке алфавитном
И бледная луна,
Свет льющая на плиты.
Когда бы рассказать,
Как все здесь изменилось! –
И плакала бы мать,
И жизнь-утеха длилась…
МУДРОСТЬ
Молодые теннисистки
Будоражат корт с утра:
Бег, мяча удары, визги –
Нервно лепится игра.
Страстью полные движенья,
Ярость девичья, экстаз
И ракеток мельтешенье
Завораживают нас.
Но, ценители разврата,
Мы заводим разговор –
Терпеливый, деликатный –
Грубой похоти в укор.
День уже и тем оправдан.
Предвкушенье нежит плоть
До внезапного распада
Сумрачного быта вплоть…
* * *
Каждому в доме положен диван,
Столик, торшер, ноутбука экран,
Улицы гул за морозным окном,
Чашка для кофе и, собственно, дом.
Вот оно, счастье! Давай говорить,
Чем бы мечты поскорей утолить,
Не различив, как дотошный в упор
Глупой считалочки тянется вздор…
* * *
Лениво, через дрему, по теченью
Плыви, Душа, не ведая забот –
До безразличья умиротворенья,
До вечностью означенных широт.
Ролей порядок толковать непросто –
Кого и с чем, и где похоронил,
Как вдохновенно мыл соседям кости,
Как, осерчав, вязал узлы из жил.
Но замысел неодолим и прочен –
Жизнь длится и угадана до фраз,
Разъятых чередою многоточий,
До яви, ниспадающей в экстаз…
ЗИМНИЙ ВЕЧЕР
Минул день, обступает ночь.
Из небесной метет дыры.
Как же, думаешь, превозмочь
Сон, ломающий ход игры?
Белый шепот летейских вод
Чутко тронет стекло окна.
Приглядишься, даль от ворот
Во всю ширь наших мест видна.
И на задний стремится план
Явь, к которой давно привык.
Оттого ль, что сей мир обман
Иль фантазии чьей-то штрих?
Бесполезное ремесло
Понуждает искать подвох
В сказках, где вызревает зло,
Где лишь смерть застает врасплох…
* * *
Комариные утехи –
День иссяк до Э, Ю, Я;
Вот бы нам с тобой поехать
В заграничные края.
Жить у моря, эсэмэски,
Разговевшись, по утрам,
Ради зависти и лести,
Слать коллегам и друзьям.
И кроить земное чудо
На двоих, а к ноябрю
За хандрой да за простудой
Воротиться в явь свою…
* * *
Кержак растапливает печь.
Какая радость – день ненастный
Угас, и можно пренебречь
Тревогами, хотя б отчасти.
И не молиться. У окна
Сидеть, глядеть на дождь и верить –
Явь беспробудная дана
Жить и с ленцой, и вне истерик.
И говорить с собой, и ждать –
Вдруг наобум еще вернется
Та легкость, чтоб судьбой играть
И хрупкой прелестью эмоций…
* * *
Звездный пудинг, хмарь в полнеба,
Снега бледные вкрапленья.
Нынче этики врачебной
Нас тревожат откровенья.
И, как божья весть, доступна
Блесток россыпью простуда –
Нераздельно, совокупно,
Точно, истина и чудо.
Вновь горчичники, таблетки.
А в углу веселой елки
Мишурой укрыты ветки,
Бесноватые иголки.
Нашей вечности подспорье –
Врут о счастье хироманты.
И, раскачивая город,
Бьют ленивые куранты…
* * *
Нынче снег, мороз и вьюга,
Нынче все напасти вдруг;
Как же здесь живется туго,
Как же хочется на юг.
Чтобы пляж, дыханье моря,
Чайки, лето, корабли;
Завитками бледной флоры
Гор поросший склон вдали.
Грез дурман мутит рассудок.
Но уже пора опять
Нам микстуру от простуды
Терпеливо принимать.
Ночь за окнами грохочет,
В белое укутан двор
И картинкою лубочной
Пялится в изнанку штор…
* * *
Сам с собой у зеркала в тишине –
За спиною комнаты пустота,
И дождливый сумрак шумит извне,
И двойник улыбкой кривит уста.
Зыбок круг взаимностей, речь туга –
Во хмелю да с гонором побухтим,
Вспомним детских радостей вороха,
Мельтешню беспечную лет и зим.
И, глядишь, заладится разговор,
И всплывут такие меж нас дела! –
Очумев, уткнувшись, твердишь в упор:
До чего же, сука, жизнь довела…
|
