Когда вывели утром мы их из подвала,
Она плохо похоже меня понимала:
«Ты мне можешь спокойно теперь рассказать,
Что в Донбассе за восемь лет вынесла, мать»?
Опустившись на камни бессильно сначала
На шеврон мой смотрела она и молчала,
Только слёзы в подёрнутых болью глазах,
И засохшая кровь на разбитых губах.
Сигарету прикончив свою в три затяжки,
Я вложил в её руки солдатскую фляжку,
В обожжённые пальцы в обломках ногтей,
Прижимавшие к телу головки детей.
На окраине где-то от взрывов гремело,
Но лицо этой женщины вдруг просветлело,
И тогда её губы сухие разжались:
«Наконец-то родные мы вас и дождались».
Словно кто-то рукою сдавил моё сердце,
Я услышал, как скрипнули зубы чеченца,
Меж собой злобно сплюнув ругнулись буряты,
И ушли, растолкав по карманам гранаты.
Эти руки в глазах моих долго стояли,
Когда мы от нацистов район зачищали,
И похоже не я их один вспоминал,
Потому что в тот день в плен никто не попал.
Владимир Пушкарев (Якут Алданский) 21.07.2022
|