Что было раньше и потом,
Уже не вспомню, нет.
Мне не забыть одну лишь ночь
Из тех далеких лет.
Что из Египта мы везли?
С кем выдержали бой?
Чье войско ночью у шатра
Хранило мой покой?
Была рабыней я тогда
Или женой царя?
Какие звезды плыли вдаль,
Таинственно горя?
Кто охранял меня в ту ночь?
Чья тень на фоне звезд,
Свой меч сжимая, надо мной
Стояла в полный рост?
Весь лагерь спал, один лишь раз
Заржал какой-то мул…
Вдруг яркий Сириуса свет
По лезвию скользнул.
Звезда сияла в небесах,
Мой страж был нем и тих;
Катились слезы по щекам,
Струясь из глаз моих.
Кто из ливийцев знал меня?
Кто в Сирии любил?
Какой монарх или пастух
Слезу по мне пролил?
Нет в свитках записей о том,
Хронографы молчат,
Лишь тень былого, набежав,
Порой туманит взгляд.
И вновь сверкнет передо мной,
Мой разум горяча,
Зеленый Сириуса свет
На лезвии меча.
The queen forgets
What came before and afterward
(She said) I do not know;
But I remember well a night
In a life long ago.
What spoil was I of Egypt sacked?
Of what old war the pledge?
Around my tent whose army lay,
At the great desert’s edge?
A maiden, or a Satrap’s wife,
A slave or queen was I
Who saw that night the steady stars
Go down the living sky?
And saw against the heavenly ranks
How one stood watch and ward.
Black on the stars he stood, and leaned
On a cross-hilted sword.
There was no sound in all the camp
But when a stallion neighed ....
I saw the light of Sirius
On the cold blade.
Downward, above a single palm,
Slowly the great star crept;
More motionless my sentry stood,
As silently I wept.
What wrath had Libya for my loss?
In Syria what tears?
What king or swineherd cursed his god
In those forgotten years?
The tale is not in tapestry;
The grey monks do not know ....
Only its shadow touches me
From out the long ago.
Of terror and of tenderness
Is that far vigil made,
And the green light of Sirius
On the chill ’blade.
|
Заключительная строфа особенно трогательна...