Мы держимся «за обветша́вшее», и всё грубей кора,
И кольца годовые её шероховатость посеку́ндно множат.
Я, словно дерево, услышав долгожданное «пора»,
Стою, не ведая где суждено, в какой печи сгорать;
Но слово зябкое «зачем?» меня уже нисколько не тревожит.
Стараются стирающие память убрать досадливо, брезгливо,
Как старое, немодное, чего почти что надобно стесняться,
Победы День. Его по грану источает гнус червивый.
Я предреку: — Нас за него ещё заставят извиняться.
Найдутся скоро те, кто станет извиняться;
От мерзости такой уж лучше сгинуть!
|
