На заднем дворе за высоким забором,
Где яма сливная да ветхий сарай,
За миску еды, охраняя дозором,
Сидел на цепи молодой алабай.
И в стужу, и в зной, и дождливой порою,
Он лаял на всех, исполняя свой долг.
Был взгляд исподлобья наполнен тоскою.
Я рядом присел, и пёс сразу замолк.
Мы виделись часто от всех втихомолку.
Он ждал и махал мне обрубком хвоста.
Я в шерсть зарывался, трепал его холку,
А он улыбался - сама доброта.
Весна пригревала, и первые почки
Уже появились в ветвях тополей.
А друг мой сидел на короткой цепочке,
И взгляд каждый день говорил: "Пожалей!"
Как быть? Отпустить я его не решался.
Он есть перестал, чахнул день ото дня.
Пока я в сомнениях тяжких терзался,
На волю мой пёс убежал без меня.
Я долго скучал. Провожал взглядом своры.
Картины ужасные виделись мне:
Как он бездыханный лежит под забором,
И дымкой душа отлетает к луне.
Прошли пару месяцев мук и тревоги.
И вдруг у сарая заливистый лай.
Калитку открыл - он уткнулся мне в ноги,
Худой, но до боли родной алабай.
Он снова сидел на цепи без отлучки,
Но истинным счастьем светились глаза.
Из шерсти его выбирал я колючки,
А рядом вилась молодая лоза...
|
