У нас с тобой было своё пространство,
Отдельный двухместный рай только для нас двоих.
И мы шалели от ветра, от множества аберраций,
Что типичны для молодости, однако, мы верили в них.
И наше исключительное главное счастье,
Что мы умели верить - дальше только успех,
И не было в нашей жизни ни крестов, ни свастик,
И мы, конечно, были за мир, необходимый для всех.
И за любовь - непредсказуемую, горячую,
Способную горы сдвигать и сжигать мосты.
Чёрно-белая философия - это ребячество,
Но в молодости эта вера одна из самых крутых.
И ты был терпелив, деликатен и осторожен.
Ты, отнюдь, не настаивал, но всегда убеждал, как мог,
И придумывал новое, и говорил - мы сможем!
И наши чувства были, как свежего ветра глоток.
И это стало константой нашего рая,
Любовь не затёрлась на самых носких местах,
Она оставалась с нами, порою в тень отступая,
Наши души храня от распятия на крестах
Пошлой привычки и зашоренности бытом,
Развращённости шмотками, сетью недоверия и суеты.
До сих пор я твержу - никто не забыт, ничто не забыто,
Все подробности нашей жизни, как меня научил ты.
А когда твой усталый поезд от перрона отчалил
И в точку постепенно превратился вдали,
Наш двухместный рай от моей тоски и печали
Опустел... Но может быть на другом краю земли,
На конечной станции моей теперь одинокой дороги
Ты встретишь меня, дождёшься, когда мой земной маршрут
Закончится, а стихи о тебе, делясь на слова и слоги,
В сети растворятся, но окончательно не умрут.
|
