И ночь была не легче… небо в ней
Казалось мне прибитой крышкой гроба.
И россыпь звёзд легла ковшом гвоздей,
Но помнилось, что мы под ними оба.
А значит, я смогу ещё успеть
Своей судьбы надломленность исправить.
Пускай земля – холодная подклеть,
Не меньше мы в подобном Богу праве.
Не меньше здесь моей… твоей любви,
А может, даже больше… точно, больше.
Свети, Душа, хоть мир всегда червив
И сам он – червь, до одури солощий,
Как это утро... всё во мне болит:
Три печени, три сердца и три шкуры.
Но мой втройне живой болезный вид
Нещадно слепит лампу абажура. |