Огонь превращает курящийся ладан
в священный удушливый дым,
ночной полумрак пьют горящие пасти свечей.
В пыли на распутье меж раем и адом
теряются Божьи следы
и силы целительной нет в чудотворном ручье.
От мрачного иконостаса
идёт безразличия холод,
святыми исчерпана чаша бесплатной любви.
Монета в церковную кассу
умерит храмовников голод
и Небо насытит на миг покаяньем моим.
Ты же знаешь, Господь, как непросто сойти
в мир, распявший тебя, обнажённым с креста.
Пилигрима неисповедимы пути
и молитва в соседстве с божбой на устах.
Ты ведь знаешь, Господь, как непросто простить
тех, кто предал тебя и в ответ не предать.
Но, закон воздаяния требует мстить
и своих палачей не прощать никогда.
Лёгок. Измерен. Взвешен.
Я – грешен.
Во мне искры божьей чуть теплится пламя,
я жажду страданий, смертей.
Не властно над памятью время, ни ангел, ни бес.
Не смогут смирить ни молитва, ни ладан,
ни тот, что распят на кресте:
у каждого свой по одёжке подогнанный крест.
Ты же знаешь, Господь, что не выйдет уйти
от судьбы, споря с твёрдою волей небес.
Но, всегда палача предлагаешь простить,
выбрав маски страданий слезливый гротеск.
И своим всепрощением целишь под дых,
но, бескрылый у вечного сна на краю,
я не рвусь в постноликую свиту святых:
жажду мести и грешной любовью люблю.
Лёгок. Измерен. Взвешен.
Я – грешен.
|
