Мы — растворимая даль
Мы никогда не смотрели
в эти лица — нам всё равно,
и какие б мы песни ни пели,
нас нет тут уже давно.
Мы? Нет, мы не из прошлого,
мы — растворимая даль.
Наша жизнь простая и сложная,
а в глазах, как всегда, печаль.
Разочарованные планетой,
мы скоро уйдём навсегда:
полем уйдём и лесом,
не вернёмся сюда никогда.
Вы в наши глаза глядели
и с нас всегда брали пример,
и что б мы ни совершали,
возглашали вы: «Пионер!»
Народная пелась песня,
строились города,
полем ходили и лесом
могучие поезда,
разукрашивалась пустыня,
хлеба снимали жнецы.
И никому не хотелось
завтрашней пустоты.
Лихо, лихое лихо,
далёкая, дальняя даль —
это мы уходили. Тихо!
На планету пришла печаль.
___________________________
Наша Вечность нам верна
Из-за неё города крушились,
из-за неё пропадали сны
о каких-то мечтах великих.
С её именем гибли мы.
А она присядет неспешно,
отдохнёт век, другой у болота.
Как твоё имя? «Вечность.
Всё пройдёт, даже это!» —
скажет и ветром подует.
Тина вдруг болото съест.
Где-то голубь воркует —
это призрака треск.
Ну вот и всё, дорогая,
ты вряд ли вспомнишь о нас,
как мы любили, страдали...
Другой Вечности нас отдашь.
Она вздохнёт безутешно:
«Я вряд ли вспомню о вас,
о ваших смешных надеждах.
Другой Вечности? Нет, не отдам!
Жаль мне терять ваши мысли,
глупости, моду, успех.
Ваши войны большим коромыслом
на меня навесили грех.
Жаль мне терять всё это —
не подарю никому!
Я сама бы канула в Лету,
да в страшной трясине тону».
___________________________
Дети наших детей — у них всё просто
Да что они знают,
дети наших детей?
Они похоронки считают,
и фразу вечную «рот зашей»
заучивают наизусть.
Дети детей не обучены
почему-то строем шагать:
изобретают гаджеты —
их у них не отнять!
Кем-то история писана,
чей-то воюет солдат.
Детям детей на лысины
падает снегопад
то ли зимы новой ядерной,
то ли снег белый из туч.
Но дети детей не плакали,
у них нескончаемый Путч:
зима почти до обеда,
после обеда весна,
до полуночи где-то лето,
а ночь — это осень сама.
У наших внуков всё просто:
если есть пустой полуостров,
отдохнувший от ядерной пыли,
то там они что-то забыли,
им туда непременно надо,
давно там не было града,
который объявит войну
земному всему полотну!
Дети детей воркуют
и рисуют, рисуют, рисуют
геометрические объекты.
А я, доедая объедки,
со своего же стола:
«Скоро рожать — дочь у меня».
___________________________
Апокалипсис, выбор, один остался
Тебе «смешно» — один остался,
в войну большую не ввязался,
а молча вылез из подвала.
Много земли или мало,
тебе выбирать себе место.
Бери палку, иди за невестой:
где-нибудь да найдётся.
Диверсант никогда не сдаётся.
Не потому, что так надо,
а просто немного нам надо:
ноги, чувство и время.
— Нет у вас смены!
— Нет у тех, кто сдаётся, —
разведчик за палку берётся,
но не идёт, а вырубает крест.
Перед глазами «прогресс» —
не восстановишь!
И прошлую жизнь не упомнишь.
Не упомнишь её и не надо.
Топор и пила из ада
дом деревянный сложат.
По людям любовь не гложет.
Значит, так легче природе.
Пообещай, вы её не взорвёте!
___________________________
Я укрою мёртвых тёплым пледом
Душа древнее Вселенных
и знает тайны планид.
О Вечности вы мечтали?
Она во мне и скрипит
старостью очень глубокой,
морщинами всех времён.
Привыкаю я понемногу к
— Придёт время, тебя согнём!
Ах, ваши смерти! Пред мною
души мёртвых встают стеной.
Я их теплым пледом укрою:
— Лежите, а я домой! —
и полечу, как прежде,
в темноте искать светлый след,
он где-то есть, я знаю,
он машет хвостами комет!
___________________________
Зима на землю опустилась
На землю тихо опустилась зима.
А за зимою пришла война,
непривычная война, неприличная,
без криков, без лиц, обезличенная,
всё смела на пути, в прах развеяла.
А ты жила, как во сне, и не верила,
что сегодня живёшь, а завтра нету
ни тебя, ни родных. Ищи по свету
белый день, тёмную ночь, добрую зиму.
А я душа, я никто, я дальше двину.
Ведь на планету зима опускалась
белым, белым, ледяным покрывалом.
Тихая зима пришла, тихая:
ни людей, ни машин, ни лиха. Я
кружила над землёй, кружить устала,
улетела душой, улетала.
А на почву то ли снег, то ли пепел.
Лишь у памятников лик остался светел.
Белым, белым, ледяным покрывалом
накрывало, накрывало и пропало.
Всё пропало, тишина одна осталась.
Ты, Природа, зря что ли старалась?
За зимою света белого не видно.
Деревце растёт. Сыны лежат. Обидно.
___________________________
Экологический апокалипсис
Звери гуляли зверями,
люди были людями.
Но даже народные песни
имеют свойство заканчиваться.
А отмалчиваться
кому-то было не велено,
кто-то молчал намеренно.
Да гори оно огнём!
Вина на нем, на нем, на нем...
Звери дохнут, люди мрут.
Кто остался, тот не тут.
Не тут «свободная воля»,
не тут «один в поле воин»,
не тут «человечества ради»,
не тут «представлен к награде».
Лишь дома пустые и мыши,
заяц конченый волка рыщет,
а искусственный медведь
ищет место — дух согреть.
Все это было невесело,
пыль свои пакли развесила
на пороге грядущих лет.
И за что бы ты ни боролся,
Природа скажет: «Доверия нет!»
___________________________
Никакой печали, лишь старики и собаки (прошел ещё миллион-другой лет)
Не было никакой печали,
старики как-то вяло вздыхали,
головами седыми качали
да говорили: «Нет беды на свете,
потому что проданы дети,
и умерли те, что остались;
все мужчины глупо передрались;
а женщины с панелей упали:
встав, ни честь, ни совесть не подняли».
Вот и остались на свете
старики да дряхлые собаки,
им, куда уж старым, не до драки!
И плакать они разучились —
зачерствели. Не вчера ж они родились.
Их память забыла о бедах,
о тридцать девятых победах.
Не помнить — это удобно:
душа сидит не голодной,
а очень умиротворённой —
в саму себя влюблённой.
Не было больше печали.
Старики головами качали
и вздыхали. Собаки скучали.
Ты в стариков вгляделся,
очень спокойно разделся
и лёг спать после боя-драки,
без детей, без жены, без собаки.
Ты лег умиротворенный,
в душу свою влюбленный,
и приснился сам себе стариком:
с собакой, клюкой и песком.
___________________________
Мрачное будущее (Иди на работу, мистер)
Ходят, бродят чьи-то люди,
ходят, бродят лизоблюдят,
убивают города;
а во рту одна вода:
воду льют и воду пьют,
воде жизни не дают.
Жаждой вечною гонимы
съели дочь, продали сына;
а в итоге нищета
да в словах одна вода.
С рупором дома обходят
и приказывают: «Спать!»
Завтра рано всем вставать
и на фабрики лететь,
там работать, пить и есть
изо дня в день каждый день.
Накрывает век наш лень,
лень прокралась в города,
легла на пашни и поля,
укрывает одеялом.
Что же вам недоставало,
людям, людям человекам?
Век за веком, век за веком
разрушение мозгов!
Люди ищут берегов:
берег левый, берег правый.
Нет, не видно переправы.
Рвись не рвись, нет тут и леса,
только море интереса:
политического, стратегического,
оружия ядерного, биологического.
Падала, падала, падала печаль.
Капала, кровь, капала... капала — не жаль!
Не жаль было нам человечества,
оно гибло от жажды вечности.
И вода, вода, вода
утекала мимо рта.
А люди ходили, бродили,
о прошлых годах говорили
и мечтали, мечтали, мечтали
о сеновале в сарае,
синице в руках,
журавлях в небесах,
о воздухе свежем и чистом.
Эх, иди на работу, мистер.
___________________________
Твоя жизнь
Твоя жизнь — неприступная крепость,
ты в ней закрылся, не влезть нам!
Твоя жизнь, в общем-то, прекрасна:
одинока, скупа — неважно.
Не так важна,
ведь в ней нет даже горя,
споров, дорог и моря.
Твоя жизнь — большое яйцо
и молодое лицо
не ведающее страха!
Ты, как герой Росомаха —
одинокий и волевой.
Слышь, скорлупу открой.
Не видишь, солнце стучится!
Не пора ли, дружок, влюбиться?
И босиком по снегу —
к белому, белому веку!
___________________________
Светлое будущее апокалипсиса
Светлые времена наступали:
войн новых мы не начинали,
грозами не грозили,
мухи в саду не убили,
лишь слащавые песни пели
да в глаза друг другу глядели.
В глаза глядели и видели —
друг друга мы не обидели,
честно детей растили,
работали, ели и жили,
кучу добра нажили:
машины, дачи, квартиры...
В космос летели, пилили
звёздные, звёздные дали!
Инопланетян там встречали,
те с нами поговорили.
Они тоже дружненько жили:
слащавые песни пели
землян на завтрак не ели,
а кушали макароны.
И только чёрные вороны
ворчали на всех планетах.
Зато Счастье гуляло по свету!
Мы одевались и раздевались,
а Счастье вгрызалось и не сдавалось:
оно от восторга кричало!
Оно что-то у нас украло,
но что? Мы не знали точно,
а наши сыны и дочки
в песочнице дружно играли
и копали, копали, копали
то ли песок, то ли чувство.
Пусто в душе твоей, пусто!
Ты прыгнул в свою ракету
и полетел от белого света.
Ты летел в чёрный мрак и думал:
— Теперь то я самый умный! —
а самому было скучно,
в ухо мотив беззвучный
о чьих-то подвигах напевал.
Ты родных и друзей забывал.
Я из прошлого спросила тихонько,
плечо твоё тронув легонько:
«Слышишь меня, космонавт,
ты книжки читал про нас?»
Опустил пилот свои плечи:
— Все наши книжки в печах.
— В печах? Зачем, мой хороший?
— Не спрашивай, всё очень сложно,
зло вытравливали с планеты.
— Так у вас и Булгакова нету?
— Нет у нас никаких писателей,
у нас всё хорошо! — старательно
он мою голограмму убрал. —
Просто... жизнь я свою украл! —
и полетел в свою бездну
ни поэт, ни актёр, безызвестный.
___________________________
Просто остров
Просто был такой остров,
а на дне острова кратер,
и каждый из нас там прятал
свою святую надежду.
Так было прежде.
А сегодня совсем уж просто:
стоит над остовом остров.
Пробраться туда непросто,
но кто в него попадет,
тот там и пропадет.
Пропало там много народу,
особенно в речке убогой,
на дне которой дыра,
а в этой дыре Война,
война без конца и края.
Война, ты Любовь не встречала?
Шумно в дыре и гулко,
пойду туда на прогулку.
Спустилась. Хожу и вижу:
каждый всё ещё дышит.
Ходят по дну реки люди,
они в это время будут
делать простое дело;
спать, есть или белой пеной
пачкать своё лицо.
Где рыба? Ушла на дно.
А на дне океана Вера
сидит и буянит: «За дело!»
Веру поднять бы со дна,
но как-то нога не шла.
А вот вам завтрашний остров:
остов без острова, просто
большая гора в океане,
пустая гора. Не с нами
безмятежные эти горы.
Мёртвые мы. На воле
лишь Надежда, Любовь да Вера
и плавающая фанера.
Сидим, вспоминаем войны.
Облака — не остров, не больно.
___________________________
Будущее мерещится
Будущее мерещилось куполами,
ангелами с крылами,
искусственными ногами
и даже бабушками с клюками.
А больше всего оно снилось
ядерным, ядерным взрывом
и тарелкой летающей,
никогда не взлетающей.
И было всё в этом мире
очень, очень красиво:
красота церквей с куполами,
ангелов ляпота с крылами,
органы глянцевые искусственные;
бабки с клюками, капустами
закидывающие тарелки летающие,
да деды ни о чём не мечтающие.
И вот, пока будущее лишь мерещится,
кто-то в церквях наших крестится,
ангелы машут крылами,
ноги танцуют. И с нами
наше сегодняшнее неудачное.
Зато так тотально прозрачное!
___________________________
Когда приходят они
Если ты не такой, как я,
то приходит она, королева Дождя
и мочит, и мочит, топит!
Безнадёжно поэт мёртвый смотрит
с небес на всё это дело.
Королева: «Я зла не хотела
своей дорогой планете».
Но топит она всё на свете!
Города, селения, дети
в какой-то липкой крови.
— Не смотри на них, не смотри! —
шепчут ангелы с неба.
— А мне бы
спуститься
и Воином вновь родиться,
а не дикаркой поэтом.
«Ну да, — глохнет небо. —
Смотри, вот ты вновь родилась не такой, как ты.
Но опять приходят они, королевы Дожди,
и мочат, и мочат, топят,
пеной ядерных взрывов кропят.
Тебя тоже всё это задело.
Опять воином стать не успела?
Ты не печалься, а подожди,
смоют дождем дожди
общеземное горе.
Земля планета не нова.
Таких планет ты видала немало.
Почему ты на них не скучала,
как я?» — безбрежное небо вздохнуло,
спать легло и уснуло.
А королева Дождя
Всё топит и топит меня.
Я пропала.
Жаль, я в игры кровавые не играла,
как ты.
«Подожди дожди, дожди!»
___________________________
Камень, души, человечек и Вечность во всём правая
Каменные души, каменные сны,
каменная площадь, каменный и ты
камень к камню поставил,
когда город свой ставил.
Камень под камнем на суше,
когда сам его и разрушил.
Камень за камнем — река,
река Времени. И душа,
вспоминая каменные миры:
как же быстро они ушли,
даже память их помнить не хочет!
А Вечность о вечном хохочет:
«Камень я в твою душу
кину. Вот будет случай
в жизни моей бесконечной!
Жила душа. Сгинет навечно».
___________________________
Господа Пурги
Где-то на севере диком
живёт господин Пурги.
Мы ему говорили:
«Пропадом пропади!»
Но он забирал, сметая,
души и наши тела.
Умирая, мы твёрдо знали:
на землю пришла Пурга.
Камень, брошенный в душу,
проскользнёт и кинется вниз.
Нет ушей, но я слышу:
«Это мы, господа Пурги!»
Зло старее планеты,
зло древнее времён.
Откуда оно взялось-то?
И кто его подомнёт!
Металась душа по Вселенным,
калеча господ Пурги.
А они, воскресая из мертвых:
«Пропадом пропади!»
И я пропадала. Пропало
куда-то и Время само.
Умирая и Время знало:
зло почему-то живо.
Где-то на севере диком
ходит голодный зверь,
это Пурга безликий,
вечности пионер.
Руки у нас опускались
и опустились б совсем,
но живя тоже долго, мы знали:
выстроим Пургам барьер!
Видишь, будущее мелькает
(прошли миллионы лет):
ты да я — мы тебе махаем,
дикость мира преодолев!
___________________________
Время тихо искалечит
Время лечит, время лечит,
время правду говорит,
время душу искалечит,
но душа его простит.
И прощёнными умами
мы идём куда-то вдаль,
обелёнными сердцами
ничего уже не жаль.
— По-другому быть не может! —
Шепчем, идучи себе.
Все свои сомненья сложим.
Что ещё носить в душе?
Время тикает устало,
ему тикать же не лень!
Если б время злое знало,
какой в мире длинный день:
день без ночи, день сплошной.
Что за мир такой смешной?
День без края, без конца
и всего одна звезда
слепит ночью, как бельмо,
а вокруг темно, темно.
Тихо тикают часы.
Вам сюда и нет пути.
Время лечит, время лечит,
время тело искалечит.
Время знает: впереди
лишь часы, часы, часы...
___________________________
Небо, вечность, человечки
Небо со звёздами спорило:
«Что-то да я проспорило,
то ли рай человечиков,
толь ответ перед вечностью?»
Но небо никто не слушал,
звёздам вообще было скучно,
они зевали, моргали:
— Нет, рая мы не видали.
А вечность, ей дела нету
до какой-то планеты
и даже до всей Вселенной.
Она, моргая нетленным
глазом своим, смеялась:
— В своём раю я купаюсь,
в таком безмятежном и долгом,
дела мне нет до Волги
и даже до Енисея,
до людей дела нет, алеет
лишь моё длинное жерло.
— И то, несомненно, верно! —
небо тихонько вздохнуло,
ангелам улыбнулось
и уснуло навечно.
А ты лети, человечек,
к своим маленьким звёздам,
живой лети или мёртвый,
науку делай, пиши
и в алое жерло спеши,
что-нибудь там да откроешь!
— Какое оно, какое?
___________________________
Бессмертная я
Нет на свете круче звёздной вышины.
Разгоняю тучи, поди-ка собери!
Разгоняю лето, разгоняю в прах,
я сама летяга, видели размах?
Крылья не обрежешь, не облупишь мох,
я лечу не к свету, а лечу на зов:
не сирена плачет, не дитя кричит,
стонет мать-природа. Что у ней болит?
Что болит — не знаю, но лечу, лечу.
А сама в полёте, плачу и кричу:
«Я тебя спасаю! (знаю, не спасу)
Я тебя кохаю! (кохая, загублю)».
Лаская, загубила, спасая, не спасла.
Умерла Природа. Я одна жива.
И рассыпались альфа, омега,
расплескалось чёрное небо.
Я видела природы начало.
А конец? Пока не встречала.
___________________________
Поздно о звёздах мечтать
«Поздно, — сказала ворона. —
Поздно о звёздах мечтать,
у нас уже всё готово
для того, чтобы мир ваш взорвать!»
— Ну да, наверное, поздно, —
пожала плечами и я. —
Так отпразднуем пиром почёстным
ещё один день бытия!
___________________________
Страна и командиры
Какая миленькая страна
и милые в ней командиры!
Я думала, что спала.
Нет, это свет отключили.
А плохо в раю или сладко —
не в этом, не в этом суть.
Главное, все на свете
не дают мне уснуть!
___________________________
Не нужны нам автоматы
В очень лёгком, светлом мире
мы друг другу говорили:
— Не нужны нам автоматы,
бомбы есть и хватит нам!
Как же весело, однако,
посидеть с пивком у речки,
зная, есть на свете счастье —
хата с краю и «лапша».
___________________________
Пути перепутали
— Всё хорошо! — сказали пророки.
— Всё хорошо! — ответили мы
и то ли у чёрта, то ли у бога
перепутали пути.
Пути перепутали? Ну и ладно,
есть новых путей громадьё.
Я цветом раскрашу смелым
будущего полотно!
|
