Эта старенькая женщина, как лист
Хрупкий-хрупкий, плывущий по реке.
Взгляд васильковый чуть выцвел, но лучист.
В синем «Маша» - наколка на руке.
Четыре буквы почерком корявым,
Из прошлого нелепая печать,
Как будто в марте валенком дырявым,
Старушке, не умеющей читать.
Уж столько лет, но снится дом казённый
В уездном захолустном городке.
Кирпич тоскою смертной опалённый,
Да дядька злой с наганом на пупке.
Ей девятнадцать… Машка, вытри слёзы!
За что тебя, деваха, упекли?
За то что мать с отцом не шли в колхозы,
За прозвище кулацкое «шмели»?!
Сиди, не ной… Вокруг такая каша!
Пустился вскачь общественный процесс.
До щепок ли сейчас?! Ну что ты, Маша!
Когда, как говорится, рубят лес!
Судьба к любому может быть сердита…
Знаю; ты ни в чём не виновата,
Единственная дочь белобандита
И жена советского солдата!
Держу твою медаль мать-героини,
Людьми стали и дочь и сыновья…
Нет! Не щепка забытая в полыни!
Ты бабушка желанная моя!
Вчера, как будто, в беленьком платочке,
Идёшь к машине внука проводить…
Теперь вот с фото смотришь поверх строчки
И мне тебя вовеки не забыть!
|
