| | Стихотворение «Ай, да Блок! Ай, да молодец!» | Предисловие: Сон в зимнюю ночь...
 Ай, да Блок! Ай, да молодец! Сегодня опять было шесть уроков. Еле ноги волочу... А дома ещё сочинения проверять на тему "Лирика Блока."И что они там понапишут: не постигаю…Чувствую себя старой, больной обезьяной. А ещё эти сочинения…Ну что за жизнь? Работай, работай, работай… Точно по Блоку:
"И будешь с уродским горбом,
за долгой и честной работой.
За долгим и честным трудом."
Ну это не лирика, и это стихотворение в школе мы не упоминаем, как и раньше. У нас ведь каждый труд в почёте!
По выслуге я уже с сорока пяти лет на пенсии. Но не хватает преподавателей в школах. А преподавателям не хватает денег, вот и тянем лямку, как бурлаки на Волге.
Что они там понаписали эти детки? Век бы их не читать, этих сочинений. Да и что они могут написать, компьютерные мальчики и девочки. В десятом "Б" только Уфимцева кой-что, может быть, прочла, а остальные... по нулям. Ну заглянули в инет. Ну вскользь прочли о Поэте серебряного века, а я сиди - проверяй чушь всякую. Эх, жизнь моя жестянка. Ладно. О чем-нибудь повеселее надо подумать. Вот снег например. У, какие хлопья дивные! Как там у Блока:
Вновь оснежённые колонны, Елагин мост и два огня!
Самым моим любимым поэтом в институте был Блок. Умён, утончен, красив. Что и говорить: аристократ, белая косточка, голубая кровь...
А пройдусь-ко я по Невскому! Да через Аничков. Красота вокруг. Хлопья как ангелы маленькие слетают и кружатся, кружатся. Люблю зиму. Так же как и Блок её любил, кстати. У него много о зиме написано. Гуляю... хорошо! Фонтанка покрыта лёгким хрусталём, изогнутый мостик таинственно светится в лучах вечерних фонарей, а на той стороне дивный ресторанчик, и говорят что захаживал туда в начале века, Александр Александрович. И очень захаживал. Ах, как же я любила его в молодости, этого Поэта. "Незнакомку" прочту и сейчас, разбуди меня ночью. Разве это стихотворение? Это ведь м у з ы к а! Да какая дивная:
"И каждый вечер в час назначенный, иль это только снится мне?
Девичий стан, шелками схваченный, в туманном движется окне."
Какие нежные слова, какие сказочные звуки! Разве так сейчас говорят?
"В туманном движется окне"... А вот и окно того ресторана, где сиживал Александр Александрович, серебряный голос Эпохи. И я прилипла к тому окну.
Показалось немного странным, что мужчины были в смокингах и при лорнетках, а женщины в роскошных шляпах, и узких, по локоток, перчатках. Неужели это всё опять модно? Повторяется начало прошлого века. Интересно... Отстала ты от жизни совсем, старая учителка. И вдруг я почувствовала лёгкое прикосновение. Затем бархатный голос:
- Добрый вечер мадам!
Я обернулась, и робко спросила:
- Вы мне?
Швейцар, в старинной ливреи, вдохнув носом сладенько повторил:
- Вам мадам.
И широко открыл двери ресторана. Я вошла.
Ко мне подбежал молодой человек, и угодливо спросил:
- Ваш столик свободен. Вам как всегда? Шампанское и трюфеля?
Я неуверенно кивнула и стала подниматься по небольшой лестничке.
У последней ступеньки стояло огромное трюмо. Из мутного зеркального озера, выплыла на меня высокая стройная женщина в огромной шляпе и платье "Коко Шанель." Над шляпой чуть вздрагивали длинные изящные перья. Огромные зелёные глаза смотрели дерзко. Лицо моё было безупречно молодым и картинно красивым. Тут подбежал лакей, и не переставая кланяться, проводил меня к столику, у окна.
Очарованная даль окружала меня, ласкала тёплым прибоем и гомоном чаек волновала душу. Изящная рука, в узкой перчатке, прикоснулась к бокалу с шампанским. Чуть пригубив, я поняла: это аи! Тихая и печальная музыка заставила меня посмотреть на сцену. За роялем сидел грациозный юноша и пел томным голосом:
"Это было у моря, где ажурная пена.
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла в башне замка Шопена,
и внимая Шопену полюбил её паж."
И вдруг… сердце моё сжалось от радостного предчувствия, и счастье охватило мой разум, я ощутила тонкий аромат чайной розы. Сию же секунду и увидела её в бокале золотого хрусталя.
- От кого?
- Как всегда мадам, от Блока!
Щёки мои покрылись нежною зарёю румянца. Я посмотрела в сторону противоположного окна, и встретилась с удивительно огромными глазами Поэта. Слегка наклонила голову, и Поэт проникновенно повторил мой жест.
"Какое уставшее лицо у него нынче, - подумалось мне. – И вот так каждый вечер… он присылает мне розу, допивает свой чёрный кофе. И уходит. Уходит вдаль… В снежную даль".
Неожиданно поэт поднялся, и направился к моему столику. Он подошёл совсем близко, и пригласил меня танцевать. Трудно скрывая своё волнение, я поднялась и положила свою руку ему на плечо. Сколько длился этот танец: не помню. Звучала дивная музыка, пел ветер, и вокруг не было никого. Мы вдвоём летали по чарующей равнине счастия.
Но всему наступает конец, и танец был завершён. Александр Александрович проводил меня до столика и усадив в кресло, с поклоном, прикоснулся губами к моей ладони. Я закрыла глаза, и слезинка случайно выкатилась из под ресниц...Но через долю секунды, ладонь моя была сжата с такой силой, что глаза вылезли из орбит.
- Послушайте, послушайте,- вскрикнула я,- что вы делаете? Мне же больно!
- Марьванна, Марьванна,- услышала я в ответ,- Вам плохо? Вы чего тут, в снегу сидите?
Я открыла глаза и увидела Уфимцеву из 10-б, которая с силой молодого бычка, трясла и трясла мою руку.
- Да оставь ты мою руку, больно же! Чего ты так разволновалась?
Ну присела на скамейку, ну заснула малёк. С вами, оглоедами, в шесть утра каждый день встаю, а мне уже шестьдесят, милая. Помоги подняться.
Уфимцева взяла меня за две руки:
- Я на каток здесь всегда хожу. Смотрю женщина сидит, вся в снегу. Глаза закрыты. Возлегает на скамейке. Это в мороз то! Подхожу ближе: БА! Да это ж наша Марьванна,- говорила Уфимцева, поднимая меня еле-еле ( весу то во мне пуда четыре) Вставайте, вставайте! Я думала вам плохо. Что давление что ли опять? Пойдёмте я вас до метро доведу.
- Да не надо меня до метро, – отряхивая снег с пальто, чуть зевнула я,- Поищи лучше портфель с вашими сочинениями, где то на скамейке должен быть, я не вижу без очков.
Минут десять Уфимцева тщетно осматривала все сугробы на скамейке и рядом. Портфель исчез!
- Ой,Марьванна! Обворовали вас… А что там ещё было?
Я,скрывая радость, сухо ответила:
- Ничего больше не было, документы и деньги я всегда во внутреннем кармане держу.
- Ой, Марь Иванна! От директора вам влетит!
Я хотела ей сказать: Плевать мне на твоего директора! Но не сказала конечно. Я же педагог!
- Иди Уфимцева, иди катайся, а я потихоньку пойду.
И мы распрощались.  Какой там "потихоньку"! Мне хотелось вприпрыжку бежать от радости. Ведь тридцать сочинений не проверять! Это ж я на два часа раньше спать лягу... Ай, да Блок! Ай, да молодец! Недаром я его со студенческих лет люблю!
© |
|
| |
)))
Прекрасный рассказ, Нина!
С улыбкой Вас и Новым годом!