памяти Чарлза Буковски
У старика - два выбора:
опция Буковски,
которая позволяет излить все ваши злобные импульсы
и послать весь мир на... -
это путь Чистоты, богемный Идеал,
который поклялся никогда не продаваться.
С другой стороны, независимо от того продажны вы или нет,
можно попробовать в вашем преклонном возрасте
выбрать Достоинство,
что создаёт дополнительные трудности,
если вам надо помочиться
и в окне каждого ресторана выставлено объявление:
«Туалет только для клиентов».
Я прожил почти всю свою жизнь как фрик,
что выразилось в моём неприятии
капиталистической системы.
Напоследок всё же я выбрал Достоинство
в качестве защиты и замены
моих разбитых мечтаний,
идеалов, в которые я еще верю.
Но я спрашиваю себя:
неужели ты не желаешь больше быть повстанцем,
примером для юношей?
Да, но я слишком обескуражен
этим истощённым лицом в зеркале
и слишком тщеславен,
чтобы выглядеть так, как будто у меня грязное белье
и намокшая штанина.
Даже Бук не выращивал бороду,
которая помогла бы ему сэкономить ежедневно
пять минут, затраченных впустую на бритьё,
и даже прикрыть свои шрамы от прыщей,
пьянства и времени.
Но вся красота его была в том,
что он предпочитал выставить
свою уродливую рожу вам в пику,
что было крайне развлекательно, спору нет,
и он знал об этом,
даже когда брюзжал на весь мир.
Мог ли я выбрать опцию Буковски, хотел бы я знать,
и не превратиться в развалину?
Как бы это выглядело, хотел бы я знать,
жить среди хлама, прокуривать лёгкие, пьянствовать
и питатья в забегаловках.
Я для этого слишком мнительный.
В определенном случае, может быть,
если нечего терять.
Как всегда говорила моя мама:
«Если тебе надо выпить, значит тебе надо выпить».
Такая необходимось случалась довольно часто.
Опция Достоинства, возможно, означает -
быть не на виду,
может быть, жить на даче,
хотя это скучно,
и с больной спиной
садоводство исключено.
Мой знакомый композитор, человек безликий,
выходил из дому только по ночам
для долгой поездки на автобусе
по безлюдным кварталам.
Что ещё, к чертям, оставалось ему делать?
Достоинство - хороший способ исчезнуть,
так что даже на публике
тебя никто не заметит.
Все они будут только благодарны,
что старая развалина
никого не беспокоит.
Но даже будучи Достойным Господином,
вы постоянно сражаетесь,
чтобы не выглядеть мерзким,
так как не надо быть Буковски,
чтобы носить в себе ненависть и отвращение
к миру.
Хотя, в отличие от него, я признаюсь
в слабости к любчикам-голубчикам.
И всё же я дивлюсь богемным старикашкам
с их редкими волосами и ясными глазами,
играющих хихикающих китайских мудрецов,
как будто старость - мишень для смеха.
Они либо нашли что-то, чего не смог я,
либо – мошенники.
Я полагаю - последнее.
Съёжившись, вспоминаю библиотекаршу,
которая однажды ворковала
с моим сморщенным, античным отцом,
и он кивал в ответ, участвуя в её игре. Позор!
Лучше быть мерзким
и громко пукнуть, например,
в тишине читального зала.
Кассирша супермаркета,
которая автоматически укладывает в две корзинки
продукты для меня,
пока, как мне кажется, я стараюсь выглядеть
Достойно,
знает всё про старческий простатит,
как бы хорошо я не играл свою роль.
Оставить на полу лужу
было бы достаточной пощёчиной ей
за то, что она видит меня насквозь,
и облегченьем перед долгой дорогой домой
даже с мокрой, шлёпающей по ноге, штаниной.
Моя жалоба в том,
что каждая собака в любое время
вольна присесть на корточки
или задрать ногу и помочиться,
и на улице Буковски
или любой нормальный фрик
просто подошёл бы к стене
и с удовольствием облегчился,
что иногда предполагает -
моей худшей ошибкой
был выбор
Достоинства.
Ты победил,
Буковски!
|
