В ботильонах от "Сантини"
Лиля вся была на стиле;
все сомненья семенили,
отставая, где-то за.
"Кензо" с нотками ванили
где-то перед нежно плыли.
По прогнозам - только штили.
Но коварная гроза
всех в момент переиграла:
солнце спрятала сначала,
туч нагнать ей было мало,
лупит в гулкий барабан,
в банки-склянки, в лист металла,
в эхо, в гонг, в стволы сандала,
в колокол, в куда попало,
объявляя ураган.
Тучи зло, без "пошутили",
прессом город придавили.
Аромат от клумб промилле
вмиг хмельные растерял.
На асфальт лёг запах пыли.
Капли воздух прострочили,
с августа улыбку смыли,
нарываясь на скандал.
От небесных сил по силе
люд не ждал такой кадрили.
Боб-каре теперь у Лили
будто бы в тумане ёж.
И бежать до дому Лиле
километров восемь или,
если посчитаем в милях,
то четыре - меньше всё ж.
Мальвы, георгины, розы
непогоды знают прозу;
летний зной давно занозой
ныл в душе, хотелось пить.
В парке липы и берёзы
даже поменяли позы.
На скамейках нет тверёзых.
Дождь решил всё это смыть.
Все цветы, кусты и травы
от небес такой подставы
ждали вряд ли. Но в Уставе
слов неясных - громадьё,
букв заиленных - бучило...
Небо это всё накрыло,
щедро землю напоило.
- Но не так же, ё-моё!
Матерясь, заматерели
птицы на ветвях, как цели
для дождя, их смолкли трели,
белый шум сковал эфир.
Заскулила грусть в качелях,
лапы тяжки стали елям...
Окрестил в своей купели
летний ливень целый мир.
Шпаги гром и свет скрестили.
Силы света победили
в этот раз - опустошили
грозовой резервуар.
Мчит до дому, что есть силы,
мокрая и злая Лиля.
Нынче всем икона стиля -
подразмытый Ренуар.
_ _ _
|
