ВТОРЖЕНИЕ ВЕСНЫ
Из поднебесья вдруг нагрянула весна.
Пришла негаданно-нежданно с южным ветром.
Зима устала быть... Утомлена
и отступала километр за километром.
…А мы не знали о вторжении весны.
Мы, утомлённые любовью, мирно спали…
И мы не видели небес голубизны,
и необузданной капели не слыхали.
Но что-то изменилось за двойным стеклом…
Вовсю разголосились дворовые птицы.
Из форточки повеяло таким теплом…
Живое солнце осветило наши лица.
Она проснулась первой: – Эй! Ты слышишь звон?
Проснись скорей и посмотри на эти дали!
Нам надо безотложно выйти на балкон!
Похоже, мы с тобой приход Весны проспали…
ДУЛЬЦИНЕЯ
Нагретая солнцем полянка,
незыблемый мирный покой.
В кустах мухоловка-зарянка,
ветла над ленивой рекой
склонилась и ветви купает
в дремотно-прохладной воде.
Гусей беспокойная стая
от берега в полуверсте.
Луга за рекой зеленеют.
Ворон на берёзах галдёж.
Полдня жду свою дульцинею –
когда ж ты, милашка, придёшь?
А может, её не люблю я?..
А может, и ей всё равно?..
Сижу, счастья жду и тоскую,
хотя и не верю давно
ни в счастье, ни в чёрта, ни в бога,
а верю в природу одну…
Ну, где ж ты, моя недотрога?
Прилягу под куст и вздремну…
БУКЕТ ДАМАССКИХ РОЗ
Посреди студенческого бала –
танцев, масок, шуток, суеты –
золотой копной волос сияла
и доверчиво смеялась Ты.
И улыбки блеском затмевала
царственность дамасских белых роз.
Ты небрежно их в руках держала,
позабыв о Том, кто их принёс.
Прислонясь к стене, простой, как веник,
я – типичный троечник-студент –
(на букет истратил кучу денег!),
ждал удобный для себя момент,
подойти чтоб, пригласить на танец…
Но другими ты окружена.
Как же ты красива! Щёк румянец
и зубов жемчужных белизна…
Отвернулся я к окну ночному,
шёпотом сказал себе: – Смотри:
вдоль нахоженной дороги к дому
расцвели огнями фонари.
И ушёл я с праздничного бала,
тяжело стряхнув с себя гипноз
красоты, которой ты блистала,
стоя у стены с букетом роз.
ВСТРЕТИМСЯ В САДУ
Брошу наконец-то эту пьянку;
поважнее есть дела в саду.
Мерседес оставив на стоянке,
на свидание с тобой иду.
Вот и сад!
Под яблоней стоишь ты,
яблоко румяное жуя.
И ещё в мешок наклала…
Ишь ты…
Ах, воришка милая моя!
Дай, тебя обнюхаю, родная!
Мятою сегодня пахнешь ты.
Не стесняясь, аромат вдыхаю.
(Сам-то мятой не благоухаю –
в запахе моём нет красоты).
А ещё ты пахнешь ветром свежим,
тешащим привольную волну.
Не проникнуть мужикам-невежам
в ароматов дамских глубину…
Дай слизать мне с щёк твои веснушки!
Дай познать мне прелесть губ твоих!
Дай волос разгладить завитушки!
(Впечатленья позже вставлю в стих).
Прикоснись же ты ко мне всем телом!
Обними за плечи ты меня!
Будь сегодня бесшабашно-смелой,
будь полна влекущего огня!
В ПОЧИВАЛЬНЕ
В освещённой свечкой спальне,
в вашей милой почивальне,
на расшитом покрывале
с вышивкой из жёлтых лилий
вы – прекрасная – лежали
и со мною говорили.
За окошком злился ветер.
Был промозглый поздний вечер.
Вы казались огорчённой,
слабой и незащищённой.
Ваши матовые плечи,
ваши маленькие ножки –
ждут-пождут любви предтечи…
(Как не допустить оплошки?)
Словно вспомнив про печали,
вы внезапно замолчали…
И, притихнув на минуту
и заплакав почему-то,
телом всем ко мне прижались…
Как обиженный ребёнок,
вы от плача задыхались
и дрожали, как котёнок…
В освещённой свечкой спальне
было, как в исповедальне…
ГОРЯНКА
«А счастье любит тишину…»
Красиво сказано, не так ли?
Любил горяночку одну
в ауле диком в старой сакле…
А на дворе была весна,
но горы были белоснежны.
Такая ночь!
И тишина…
Чуть слышный шёпот, хрупко-нежный
на непонятном языке,
но переводчик был не нужен.
И жилка билась на виске,
и я был нежен и послушен.
Была горянка сиротой,
а я был офицер проезжий.
Я попросился на постой
на пару дней.
Средь гор безбрежий
к скале прилеплен был аул.
Мой эскадрон искал приюта.
Он получил его, уснул…
И ночью вырезан был люто.
А девушка меня спасла.
Она была отнюдь не робкой
и от погони горной тропкой
меня в ущелье увела.
Мы долго шли, потом расстались
промозглым утром у ручья.
И на прощанье целовались
до немоты, до забытья…
И я ушёл. Её оставил
на берегу ручья одну…
… Далёкий выстрел окровавил
рассвет, любовь и тишину.
БУДЬ СО МНОЮ, ГЕБА!
Двое нас в подлунном мире.
Никого нет в мире этом.
Ты наедине с поэтом
в маленькой его квартире.
Ночь, как тихая сиеста,
безмятежна, полусонна;
танец медленный чакона;
ты отныне мне невеста.
Свечи ярки, чёрны тени –
в цвет предгрозового неба.
Ты со мной, богиня Геба!
Пред тобой мои колени…
Затаённый взгляд шаманских
глаз.
Хрустальные слезинки,
как две капельки-дождинки
на щеках твоих цыганских…
|
