В своем распахнутом хитоне,
Держа в руке вина бокал,
Катулл* на вилле в Сирмионе**
В объятьях Лесбии лежал.
Его уже не вдохновляли
Пространства звездных островов
И не влекло бряцанье стали
Имперских доблестных орлов.
Сменялись луны неустанно,
Но в нем огонь любви не гас,
Когда от губ своей желанной
Впадал он в сладостный экстаз.
Но скоро креп ночной вуали
Затмил сияние луны,
И розы сникли и опали,
Гниением поражены.
На перезрелый плод похожи
Любимой губы стали вдруг,
А стройность ног и нежность кожи
Разрушил старческий недуг.
Тогда он вспомнил о работе,
Но дух, истлевший на корню,
Страдальца влёк к зловонной плоти
И погребальному огню.
Тьма все активней наступала,
И боль сильней сжимала грудь,
И запах розы и сандала
Покой уже не мог вернуть.
А следом мрачная фигура
С копной нечесаных волос,
Внушая оторопь, понуро
Брела за ним, как верный пес.
Но в мантуанском*** лунном свете
Горел немеркнущим огнем
Фантазий рой, и грезы эти
Былой восторг будили в нем.
В его виденьях оживая,
Вновь над просторами равнин
Лихих орлов кружила стая
И красовался Палатин****.
____________________
*Катулл, Гай Валерий (ок. 87 до н.э. – ок. 54 до н.э.) – один из наиболее известных поэтов Древнего Рима. Многие свои стихи посвящал некой Лесбии, прообразом которой традиционно считается скандально известная римская матрона Клодия Пульхра Терция.
**Сирмионе – город в итальянской области Ломбардия, где предположительно жила семья Катулла.
***Мантуя – город в итальянской области Ломбардия, родина одного из величайших поэтов Древнего Рима Вергилия (70 до н.э. – 19 до н.э.).
****Палатин – один из семи холмов, на которых был основан Древний Рим.
Hedone
Catullus from his Simian bow’r
The world of fancy thrust away,
And drunken in the moonlit hour,
Midst roses with his Lesbia lay.
For him in vain dead cities dream’d,
And isles of wonder starr’d the sea;
Blind while the Roman eagles gleam’d,
Deaf to the songs of victory.
And as the days of dalliance sped,
And moons and roses came and went,
The lips of Lesbia comforted
A heart with present bliss content.
But month by month and year by year
Before the moon a shadow grew,
And roses, shrivelling and sere,
Fell blighted by a poison dew.
Those lips so tempting once to him
Now drool’d repulsive in his sight,
Whilst o’er the ivory cheek and limb
Spread age and vice, a livid blight.
Weary of love he turn’d at last
To once-scorn’d dreams in late desire,
But found his deaden’d soul bound fast
To foetid flesh and charnel fire.
So frantick thro’ the Sirmian dusk
Catullus flees in endless pain,
As ghostly winds of rose and musk
Recall his idle hours in vain.
And at his heels there seems to prowl
A dogging shape with matted hair,
Whose burning breath, obscene and foul,
Pours horror in the midnight air.
But in the Mantuan moonlight still
The golden fancies sparkling lie,
Whilst wonder hovers on the hill
In forms too old and pure to die.
Proud o’er the plain the eagles press,
And glory crowns the Palatine,
For godlike dreams the dreamer bliss
With festive joys of source divine!
|
Браво!