С возрастом писать становится труднее. И не потому, что не о чем. Наоборот — на памяти сотни тем. Мастерство накоплено, маразм ещё не начался, но отчего-то никак не сообразишь, что' именно из всего этого изобилия выбрать, и самое обидное — особого желания нет. Это очень напоминает ситуацию, когда у тебя дома стоит огромный холодильник, битком набитый всякими хорошими продуктами, и вроде бы давно пора перекусить, и чисто теоретически ты очень хорошо относишься к еде, знаешь в ней толк как настоящий гурман, но — как на зло! — нет аппетита. Вот и маешься, ходишь кругами, придумываешь — чего бы такого отщипнуть кусочек.
От холодильника хотя бы можно убежать и почти гарантированно нагулять себе голод где-нибудь «в лесах и на горах». А вот от самого себя отдалиться — даже на короткий срок — значительно сложнее. Ведь умудрённый жизненным опытом и привычным теоретизированием мозг — это тоже что-то вроде перегруженного запасами рефрижератора, и беда в том, что кое-что из этих несомненных богатств уже начинает портиться. Появляется как бы неприятный запах, который постепенно пропитывает всё остальное.
И, если в первой половине жизни основным побудительным мотивом к творчеству обычно служит половая любовь (что, продолжая наше сравнение, могло бы соответствовать страстному желанию вкусно поесть), то во второй — в качестве главного стимула вступает в права страх смерти, приближение которой уже ощущается вполне реально (это состояние можно уподобить стремлению к наиболее здоровой и сбалансированной диете). Впрочем, индивид, глубоко осознавший собственную бренность, волен ради достижения благой цели подвергнуть себя почти любому риску (т.е. — внутри нашей кулинарной метафоры — прибегнуть даже к таким излишествам и экспериментам, которые предположительно способны его убить).
|
