No more be grieved at that which thou hast done:
Roses have thorns, and silver fountains mud,
Clouds and eclipses stain both moon and sun,
And loathsome canker lives in sweetest bud.
All men make faults, and even I in this,
Authrizing thy trespass with compare,
Myself corrupting salving thy amiss,
Excusing thy sins more than their sins are;
For to thy sensual fault I bring in sense --
Thy adverse party is thy advocate --
And 'gainst myself a lawful plea commence:
Such civil war is in my love and hate
That I an ccessary needs must be
To that sweet thief which sourly robs from me.
Подстрочный перевод А. Шаракшанэ:
Не печалься больше о том, что совершил:
у роз есть шипы, а в серебряных источниках -- грязь;
тучи и затмения пятнают луну и солнце,
и отвратительный червь живет в сладчайшем бутоне.
Все люди совершают проступки, и даже я -- в этом стихотворении,
узаконивая твое прегрешение сравнениями,
унижая себя, заглаживаю твою ошибку,
находя для твоих грехов больше оправданий, чем для грехов других*.
Ведь чувственному проступку я придаю разумность --
твоя противная сторона становится твоим адвокатом, --
и против себя самого начинаю тяжбу.
Такая гражданская война идет во мне между любовью и ненавистью,
что я поневоле становлюсь пособником
милого вора, который меня жестоко ограбил.
---------
* Спорное место. В оригинальном издании Торпа в этой строке дважды
повторялось местоимение "their" (их): "Excusing their sins more than their
sins are", -- однако большинство позднейших издателей считали это ошибкой
набора и заменяли одно или оба местоимения на "thy" (твои), чем определялись
разные истолкования. Помимо принятого в настоящем переводе, распространенным
истолкованием является: "...находя для твоих грехов больше оправданий, чем
они того заслуживают (и тем самым поощряя тебя на дальнейшие проступки)".
Авторизованный перевод:
В печали, что виной удручена,
Нет проку: свойство розы - жечь ладони,
Светила лик немыслим без пятна,
И гнусный червь живет в благом бутоне.
Так в человека вьелась грязь греха...
Но, разорвав порочные оковы,
Твой образ индульгенцией стиха
Смог обелить я, как нельзя другого.
Лишь легкий отблеск чувственного взгляда -
И тот готов вменить себе в вину:
Во мне любовь и ненависть заклято
Ведут междоусобную войну.
Судом оправдан вор: нельзя его
Клеймить за кражу сердца моего.
|
