И мы, когда–то, как Тиль–Тиль, неслись за Синей птицей! Когда нам вставили фитиль — мы увлеклись синицей. Мы шли за нею много миль — вернулись с Чёрной птицей! Синицу нашу ты, Тиль–Тиль, не встретил ль за границей? (Саша Чёрный.Экспромт)
Томный вечер
Смеркается… Вечер… Притих гулкий город. Мы пили расслабленно "пи́на кола́ду". Прикрыв возбуждение ласковым флёром, ты звал меня умницей — Шахеразадой… Как греет мне душу ребячливость шутки, – простое уменье казаться беспечным, когда обречённо нам давит на плечи вражда и цинизм, а ты — тёплый и чуткий… И пусть мне понятно, что так скоротечна в минуты релакса шальная весёлость, – тебе позволяю бесстыдную вольность, и мы отлетаем в предел "бесконечность"… Там грудь наливается сладкой истомой, сплетаются руки, смыкаются губы, – и нас, ошалевших от страсти и глупых, нельзя обуздать ни уловкой, ни словом… Когда, приземлившись, лукавым вруном ты с нежностью шепчешь: «Виват, королева…», – я лишь рассмеюсь, промолчу об одном: оставишь меня — испарюсь… как химера.
Послесловие:
* «Пи́на кола́да» (пи́нья кола́да, исп. Piña colada — «процеженный ананас») — традиционный карибский алкогольный коктейль на основе светлого рома с кокосовым молоком и ананасовым соком
Mflex Sounds - My Angel /Мой Ангел/
Саша Чёрный. Песнь песней(поэма) Нос твой — башня ливанская,
Обращённая к Дамаску.
(Песнь песней Гл. VII) Царь Соломон сидел под кипарисом И ел индюшку с рисом. У ног его, как воплощённый миф, Лежала Суламифь И, высунувши розовенький кончик Единственного в мире язычка, Как кошечка при виде молочка, Шептала: "Соломон мой, Соломончик!"
"Ну, что?" – промолвил царь, Обгладывая лапку, – "Опять раскрыть мой ларь? Купить шелков на тряпки? Кровать из янтаря? Запястье из топазов? Скорей проси царя, Проси, цыплёнок, сразу!"
Суламифь царя перебивает: "О мой царь! Года пройдут, как сон – Но тебя никто не забывает – Ты мудрец, великий Соломон. Ну, а я, шалунья Суламита, С лучезарной, смуглой красотой, Этим миром буду позабыта, Как котёнок в хижине пустой! О мой царь! Прошу тебя сердечно: Прикажи, чтоб медник твой Хирам Вылил статую мою из меди вечной, – Красоте моей нетленный храм!.." "Хорошо! – говорит Соломон, – Отчего же?"
А ревнивые мысли поют на мотив:
У Хирама уж слишком красивая рожа –
Попозировать хочет моя Суламифь.
Но ведь я, Соломон, мудрецом называюсь,
И Хирама из Тира мне звать не резон...
"Хорошо, Суламифь, хорошо, постараюсь!
Подарит тебе статую царь Соломон..."
Царь тихонько от шалуньи
Шлёт к Хираму в Тир гонца,
И в седьмое новолунье
У парадного крыльца
Соломонова дворца
Появился караван
Из тринадцати верблюдов,
И на них лито́е чудо
Отвратительней верблюда —
Медный, в шесть локтей, болван.
Стража, чернь и служки храма
Наседают на Хирама:
"Идол? Чей? Кому? Зачем?"
Но Хирам бесстрастно нем.
Вдруг выходит Соломон.
Смотрит: "Что это за гриф
С безобразно длинным носом?!"
Не смущаясь сим вопросом,
Медник молвит: "Суламифь".
"Ах!" – сорва́лось с нежных уст,
И живая Суламита
На плиту из малахита
Опускается без чувств...
Царь, взбесясь, уже мечом
Замахнулся на Хирама,
Но Хирам повёл плечом:
"Соломон, побойся срама!
Не спьяна́ и не во сне
Лил я медь, о царь сердитый,
Вот пергамент твой ко мне
С описаньем Суламиты:
Нос её — башня Ливана!
Ланиты её — половинки граната.
Рот, как земля Ханаана,
И брови, как два корабельных каната.
Сосцы её — юные серны,
И груди, как две виноградные кисти,
Глаза — золотые цистерны,
Ресницы, как вечнозелёные листья.
Чрево, как ворох пшеницы,
Обрамле́нный гирляндою лилий,
Бёдра, как две кобылицы,
Кобылицы в кремовом мыле...
Кудри, как ко́зы стадами,
Зубы, как бритые овцы с приплодом,
Шея, как столп со щитами,
И пупок, как арбуз, помазанный мёдом!"
В свите хохот заглушённый. Улыбается Хирам.
Соломон, совсем смущённый, говорит: "Пошёл к чертям!
Всё, что следует по счёту, ты получишь за работу...
Ты — лудильщик, а не медник, ты сапожник... Стыд и срам!"
С бородою по колена, из толпы — пророк Абрам
Выступает вдохновенно: "Ты виновен — не Хирам!
Но не стоит волноваться, всякий может увлекаться:
Ты писал и расскакался, как козуля по горам.
"Песня песней" — это чудо! И бессилен здесь Хирам.
Что он делал? Вылил блюдо в дни, когда ты строил храм...
Но клянусь! В двадцатом веке по рождении Мессии
Молодые человеки́ возродят твой стиль в России..."
Суламифь открывает глаза,
Соломон наклонился над нею:
"Не волнуйся, моя бирюза!
Я послал уж гонца к Амоне́ю.
Он хоть стар, но прилежен, как вол,
Говорят, замечательный медник...
А Хирам твой — бездарный осёл
И при этом ещё привередник!
Будет статуя здесь – не проси –
Через два или три новолунья..."
И в ответ прошептала "Merci!" –
Суламифь — молодая шалунья.
Песнь песней — древнейший памятник литературы, входящий в Библию. Саша Чёрный создал свое травестийно-шутливое переложение не затем, чтобы высмеять этот вдохновенный гимн любви. Если говорить о разоблачительной цели, то объект был много ближе: отвлечённый метафоризм эротики модернистов. Излюбленный приём Саши Чёрного простодушно-лукав и потому убийственно смешон: буквальное следование слову и воссоздание поэтических образов во плоти. Соломон (X в. до н. э.) — царь Израиля и Иудеи, которому приписывается авторство Песни песней, Екклесиаста и других книг мудрых изречений. Хирам из Тира — такого персонажа в «Песни песней» нет. По-видимому, он заимствован из повести А. И. Куприна «Суламифь», где упоминается зодчий Хирам из Сидона, сын медника, тёзка тирского царя. Тир— древнефиникийский город на восточном побережье Средиземного моря.
