-Алексей Крохмаль-автор.
Какие игры нам приносят радость?
Какой девчонкам нравится формат?
Резвиться? Да. Шушукать – тоже в сладость,
Мальчишек подзадорить в аккурат.
Когда весна, когда приходит лето,
Тогда к реке и лесу путь прямой.
А если небо тучами одето?
Зима снежком покрыта, коль зимой?
И в сей момент найдём себе забаву.
Уж я, по меньшей мере, знаю две.
Одна из них давненько мне по нраву,
Её играем с мамой во главе.
Она отложит нитки и иголки,
Под плед упрячет ноги, как всегда.
- Сыграем, Аня, в сёла и посёлки,
По типу, как играем в города.
- Гнилушки. Я- Ивановка. – Алёшки.
Опять на «и». Давай уж три подряд:
Успенка, Тим, Бродок… Замёрзли ножки…
-Косторное. -Есенки. Во заряд!
- Ильинка. –Александровка. – Апочки.
-Ну снова «и». У нас таких тут нет.
От Курска до Воронежа – лесочки
Да сотня сёл, не кончим и в обед!
А крупных рек, поди, не так уж много –
Одни ручьи, озёра в два ведра.
Зато в лесу медвежья есть берлога
И можно встретить зайца да бобра.
Но снег, мороз… На всех на нас ушанки.
Сыграв с мамулей в сёла-города,
Надев пальто, беру в чулане санки
И с ними пропадаю без следа.
И хоть они оставят две полоски,
Слегка вдавив замёрзший с ночи наст,
Вожу на них сенцо, водицу, доски,
Себя – такой случается контраст.
Замёрзшими ступнями барабаня,
Тащу до школы саночки с едой.
В ней госпиталь, где Обухова Аня,
Для раненых – надёжный часовой.
Сменила, может, быстро слишком тему –
Но также быстро жизнь сменила круг.
Всем нам дала огромную проблему,
Взяла устои жизни на испуг.
Почти что с месяц немцы правят в Курске.
Войска отходят наши на восток
И я, мала-малей, конечно в курсе,
Какой нас ждёт тут вскорости виток.
Кругом гремит. Видать латают дыры
Пытаясь фронт хоть как остановить.
… Бойцы лежат на койках, командиры…
Меняю бинт, опять начнёт кровить.
Согрею чай, пою с горячей кружки.
Протру со лба струёй бегущий пот.
Со мною рядом все мои подружки,
Здесь в госпитале дел невпроворот.
В себе я страх к крови переборола,
Хотя всего одиннадцать годков.
Учила раньше нас родная школа,
Теперь не слышно более звонков.
Другая нынче в школе атмосфера.
Покрыты парты снегом во дворе.
Намедни привезли к нам офицера –
Лежачий, на предсмертном был одре.
Красивый. Жаль в ногах пробиты связки
И две зияют дырочки в груди.
Сама ему справляю перевязки
Пою, кормлю три дня уже поди.
Пока он спит, поглажу по головке.
Был цвет волос когда-то, видно, блонд.
Как папка мой, приставленный к винтовке,
Ушедший, как положено, на фронт.
Проснётся – вмиг помчусь за кипяточком,
Как раз спекла мамуля пироги.
Спою ему промёрзшим голосочком,
Найду к его поправке рычаги.
Но вот беда – в село заходят немцы.
И сразу станет госпиталь тюрьмой.
Пытают наших зверски иноземцы,
Затем в расход дорожкою прямой.
И нас, детей, к процессу приобщили –
Водить под руки раненых солдат.
Затем убитых за ноги тащили,
Поверх пальто накинувши халат.
Не сплю всю ночь. Как мой там офицерик?
На днях придёт его уже черёд.
Так! Слушай, Аня, только без истерик!
Стемнеет, санки в руки и – вперёд.
Сенца в сарае выхватив охапку,
На саночки с горою уложив,
Надев пальтишко, валенки и шапку,
На школу путь, пока дружок мой жив.
Спасибо богу, нету там охраны –
Кому калеки, скажите, нужны?
Уже никто не смажет йодом раны,
Давно заботы все прекращены.
Иду. Скользят железные полозья.
Держу в своих карманах пару дуль.
Спасибо маме – греет кофта козья.
Прошёл, не бросив даже взгляд, патруль.
Поставив санки там, где потемнее,
Открыла дверь, ступила в коридор.
Давай, Анюта, быстренько, смелее…
- Вставай, родной, потопали во двор.
Держи меня, пожалуйста, за ручку.
Сожму свои ладошки в кулачок.
Молчи. На санках видишь сена кучку?
Под ним ложись спокойно на бочок.
Такой худой! Поместишься, конечно.
Немного ноги к попе подтяни…
Ползу. Дорога к лесу – бесконечна…
- Не слишком быстро друг мой, извини.
Лежи себе, не ёрзай ради бога.
С версту ещё осталось нам пройти.
Медвежья есть забытая берлога,
Никто не сможет там тебя найти.
Ага, она. Сейчас раздвину ветки.
Вползай туда и сено прихвати.
Снежок идёт, присыпит санок метки.
На днях я постараюсь вновь прийти.
Навряд ли немец выявит пропажу…
Однако крики с самого утра.
Согнали люд. Акимыча – под стражу…
Расправа с дедом выдалась быстра.
Затем давай стращать народ расстрелом.
На то чтоб сдать бойца, нам дали день.
И всё село держали под прицелом,
За жизнь одну – огромная мишень.
Пора решать. Не сделать хуже с дуру…
Проснувшись, крепко маму обняла.
Пошлёпала сама в комендатуру
И там, с односельчан я грех сняла.
Созналась в том, что спрятала солдата.
Но где – вовек фашистам не узнать!
Сперва слащать пытались, до заката,
А лишь стемнело, начали пытать.
О том, как били, плакаться не стану,
Такую жуть не в силах передать.
Сломить врагу меня – не по карману,
Не хочется, вот только умирать.
В каком то безобразнейшем азарте,
До маечки раздели и трусов.
Прижав спиной к моей, быть может, парте
Верёвкой привязали будь здоров!
Поставив вертикально возле школы
Спокойно расходились, без угроз.
Сквозь тонкий шёлк в меня свои уколы
Вводил сорокаградусный мороз.
Узоры слёзы, капая, ваяли.
Луны блистал отсвет с алмазных щёк…
Чуть-чуть в сторонке саночки стояли –
Их кто-то добрый в помощь приволок.
На них умчусь туда, где лучик света
Весенним днём ласкает теплотой.
Где буду я в любой мороз согрета
Его небезучастной широтой!
|
