Может это мне приснилось,
Может, даже вовсе нет,
Но шагал я торопливо
Не домой, а в сельсовет…
Это было прошлым летом.
Я косил в лесу траву.
Было жарко. В полдень где-то
Я в тенёчке прикорнул.
Но проснулся не от жажды,
Не от шума, не от глаз,-
Что увидел я однажды,
Представляю каждый раз.
И сейчас перед глазами
Этот синеватый диск.
Я застыл,- поймите сами,-
Это был смертельный риск.
Диск лежал на всю поляну.
В тридцати шагах был я.
Я сперва боялся глянуть
На него, мои друзья.
Но людское любопытство
Притупило глупый страх,-
Я заполз за комель быстро
И присматриваться стал.
Как две слепленных тарелки
Выглядел огромный диск.
И ни щёлочки, ни дверки,
Как к нему не приглядись.
Вдруг тарелки расклеились,
Приподнялся правый бок,
Что-то там зашевелилось,-
Рассмотреть внутри не смог.
А потом, как на балконе,
Появился…человек.
Метра три был ростом вроде,-
Не забуду я вовек.
Был одет он очень просто,-
В длинном розовом плаще.
Вышел кто-то ниже ростом,
И ещё семь малышей.
Малыши были пигмеи.
Их иначе не назвать:
Ростом первым по колени,
А осанкой им подстать.
Все построились рядочком,-
В самый раз бы их заснять,
Да забрала «Смену» дочка,
И откуда мог я знать,
Что такое повстречаю.
Я смотрел во все глаза.
«Длинный», видимо, начальник
Что-то «среднему» сказал.
Тот исчез внутри тарелок.
Взвизгнули семь малышей.
Видно, начиналось дело
По или не по душе.
«Длинный» что-то стал гутарить
На внушительных тонах.
Был он длинный, но не старый,-
Где-то около полста.
Появился «ниже ростом»,
Вероятно, ассистент,
С книгой чёрною и толстой…
(Может книгой, может, нет)
«Длинный» чем-то тихо щёлкнул,
И…полился звон Кремля,
И кавказская чечётка…
«Это, дети, есть Земля.
Говорю я вам на русском,
Самом нужном языке.
Он вам будет не в нагрузку,-
Долго вам работать здесь.
Много лет Земля-планета
Пробуждалась ото сна.
Сорок тысяч прежде где-то
Была не заселена.
Мы ввезли сюда подобных,
Но не развитых людей.
Это было шагом пробным
Тех далёких чёрных дней.
И, как видите, успехи
По-российски, на лицо,-
Сорока тысячелетий
Мало и для молодцов.
Но последнее столетье
Показало рост такой,
Что опасно,- мы в ответе
За людей и шар земной.
Катастрофа Фаэтона
Им не служит за пример.
На Земле мильёны стонут
Как и прежде, и теперь.
Постоянно кровоточит
Горемычная Земля.
Только светит в жизни-ночи
Стяг Советского Кремля.
Жизнь планеты разобщённой
Беспросветною враждой
Может ждать годины чёрной,
Как когда-то Фаэтон.
Чтобы это не случилось,
Не поможет светлый ум.
И пример не только Чили,-
Индия на грани дум.
Не опаснее Китая
Штаты и его друзья,-
Положения не зная,
Угадать врага нельзя.
Потому настало время
Нам вмешаться в жизнь Земли,
Чтобы в диком озлобленье
Люди сгинуть не смогли.
Чтобы быть с людьми в контакте,
Нужно знать их языки.
Потому прилежней станьте,-
Будут дни здесь нелегки.
Вам учить ещё английский
И китайский предстоит.
Ну а «русский сердцу близкий» -
Так сказал один пиит.
И ещё скажу вам, дети,-
Это вовсе не секрет:
Много дури на планете,-
Значит, будет много бед.
Вы должны быть наготове
Каждый день и каждый час
Упредить пролитье крови
Ради всех Вселенских масс.
Каждому из вас сто восемь,-
Вы уже не малыши.
Мы, Жрецы Вселенной, просим,-
Потрудитесь от души.
Жизнь людей будет наградой
За усердие и труд.
Надо, дети, очень надо
Уберечь беспечный люд…»
Дальше все они запели
На ненашем языке.
Я сдержался еле-еле,
Чтоб не выйти налегке.
Скрылись юные пришельцы.
И учитель их ушёл.
Вновь ни щёлочки, ни дверцы,
И ни шороха ещё.
Приподнялся над поляной
И исчез зелёный диск.
Я подумал: «Уж не пьян ли,-
Был же цветом он другим».
И поляна не измята,
Как никто тут и не был.
Если б не видал, ребята,
Вряд ли сам поверил бы.
Спрятал я косу и вила
И помчался в сельсовет.
А жена меня спросила:
«Уж не тяпнул ты, мой свет?»
Люди слушали не веря,
Да и нечем доказать.
Вызвали врача, тетери,-
Может «псих» я, так сказать.
Я уж сам засомневался,-
Может, в самом деле сон?
Точка. Хватит,- разболтался,
Как какой-то фантазёр.
Лида-1978-79. Белоруссия.
|