Ты снова, нарушая уговор,
являешься нисколько не похожей
на ту, кем мне была, на ту, кем стала,
но, узнанная сразу, до еще
сюжетных поворотов, приводящих
к сужденной встрече, – смотришь сна извне.
Что недоброжелательно так? Выйди,
да покажись, да повертись юлой
на месте, на свету – а, это ты:
движение за шторой, шорох листьев,
внезапно с силой хлопнувшая дверь,
присутствие опасного чего-то…
Масть белую, масть черную, свои
как платьица, меняешь, кареглаза,
зеленоглаза, – женщина во всех
подробностях, изгибах – архетип,
но с точностью пристрастной в сердце прямо –
примета невеликая, повадка,
ухваченная памятью. Отдельно
стоишь от всех, любовь моя, тоска.
Всегда ты увлекалась маскарадом,
а здесь раздолье; может, умерла
и потому прикидываешь виды
новорожденной плоти. Воплощений
пытаешь предстоящий путь – меня
в любом из них не любишь изначально,
имеешь власть большую надо мной;
все это, значит, не зависит от
случайностей и встреч, соитий, смерти;
есть в изначальных планах бытия
на нас с тобой, на души холостые…
|