1
Ходит по России вольной,
наживающий добро
белый царь, он – вор не пойман,
не подвешен за ребро.
Воздвигаются хоромы,
агромадные дворцы –
их кругом обходит хрОмый,
давит землю, мнет торцы.
На приморские забавы,
самый город Петербург
из сибирской Петр державы
смотрит, царственен и хмур.
Ходит царь, тулуп накинет,
и повсюду, где пройдет,
погорелый остов стынет,
труп вороньей свадьбы ждет.
За царем лихая свита:
хлад и глад, потоп и мор,
их одежда ветром шита,
не по-русски разговор.
Бродит царственный голштинец,
ненавистную страну
предлагает, как гостинец,
угощает сатану.
2
Всех сужу я судом своим,
жестоко сужу Россию:
предала меня, государыня,
ради воли своей, дела подлого,
предала меня, дурачком ославила,
обвела меня – вокруг горла нож.
Все было, было!
***
Весь сор страны сгребаю, собираю:
отщепенцы и проходимцы,
голь кабацкая и разбойники,
племен сыновья диких,
ревнители древлего благочестия,
расстриги нынешнего безверия.
Все в дело, в дело!
3
Мужиком черным, Емелькой, прикинулся
истинный православный царь,
пошел по России бескрайней
Богу угождать, беды наши узнавать.
Ходит царь, слезы ливмя льет, пишет грамотку –
все записано, все обиды земли
и нас, маленьких.
Вернется царь в город свой, в мать-Москву,
сядет царствовать
не как отцы, деды – на страх врагам, –
но сирым нам угождать и обиженным.
4
Русская мечта – погром и воля,
песня русская пьяна, глумлива,
по бескрайнему пройдемся полю
огнем-полохом жечь хлеб и жниво.
По церквам пройдем, кресты ломая,
по домам – хозяев ввысь вздымая.
Черная Россия инородцев,
край калмыцкий, казачий, бурятский –
дар от беглецов-первопроходцев
жадной и бескрайней власти царской.
По-чудному в Христа-Бога верим:
на иконах-досках клыки щерим.
Воля наша дикая и горше
каторги-дороги, жестче воля
горло захлестнувшей петли тощей –
и погубит душу, и отмолит.
Трусом, мором по стране гуляем,
конца-края мы себе не знаем.
5
Над Бутырскою тюрьмой
грает ворон молодой,
вьется, черный, знает срок,
когда отомкнут замок,
вытолкнут на белый свет
палачу давать ответ.
Ты, мил барин, грозный кат,
прими душу во заклад,
тело вынеси с тюрьмы
на московские холмы,
братьям на поклев отдай –
отпоют, устроят грай.
6
Здравствуй, московский люд,
черная хворь тя жарь!
Здравствуй, трусливый раб,
поротый смерд, холоп!
Поднимусь-ка я на помост
смотреть на тебя – стоишь
тИхонько, дрожь дрожишь,
куц поджимаешь хвост.
Тысяча на одного
солдата – рвани, народ,
спасать меня, своего
царя, из-под смерти! Под
венец золотой веди,
и будет волюшка нам
полная впереди,
вся по моим словам.
7
Выпил свое до донышка –
мученический мне дай,
матушка, моя женушка,
венец, я отправлюсь в рай.
Сплети сама, белы рученьки
иззанозив себе,
венок, говорю я, мученический
бесталанной под стать судьбе.
8
Да бЕз толку вам кричать!
Эх, труха вы, пыль-народ,
будете чего ждать?
Подачки, что ль, от господ?
Потеха – на казнь глядеть
даром, а мне чего?
Ох и не хорошо висеть
на потеху московского
народа. Мне б на Урал –
там-то поднимут вой:
за них я ответ держал,
им кланяюсь головой.
А вы оставайтесь тут
гнить, смердеть в тесноте,
а меня ангелы вознесут.
Ангелы, да не те!
|
