Из старинного шкафа под пристальным взглядом небес,
превращая в гримасу подобие жалкой улыбки,
равнодушный бесстрастный палач, инквизитор Прогресс
по утрам извлекает привычно орудия пытки.
«Господа, я готов оказать вам великую честь,
без молитв отходных и латинского пафоса мессы
предложить совершенную «дичь» и полнейшую «жесть»
форс-мажоров плетей и объятий калечащих стрессов»…
И бегут горожане подальше от них, кто куда,
all inclusive подобного рода никак не приемля
в знойный климат, где пятки им лижет морская вода,
к диким пляжам и в сервис назойливый в дальние земли.
Воля ваша, коль полон карман, а в моей нищете
вариантов – раз-два и обчёлся, похвастаться нечем.
Но, поверьте, ничем не уступит другим в красоте
мне предложенный знойным июнем сжигаемый вечер.
Несомненно, закат на Мальдивах по- своему мил
и ничем не уступит манерой курорту на Фиджи.
Но, похоже, в палитры безумие кисть уронил,
не сказавший с уходом последнего слова Куинджи.
Словно в облаке розовом кто – то светильник зажёг.
Я смотрю с отрешённою миной раба на галерах.
И настойчиво просится в рифму напыщенный слог
и стучатся в закрытую душу надежда и вера.
Улыбаюсь улыбкой блаженного прямо в лицо
монголоидной – жёлтой луны ночника в перигее.
Здесь оргазмом взорвался бы творческим мсье Васнецов
и пришёл от пейзажа б в восторг господин Алексеев.
Обдаёт отдыхающих солью морскою Босфор,
вторит шёпотом в уши восторженной пастве Майорка…
А в забытой провинции полночь взошла на бугор
и луна покатилась алтыном к рассвету с пригорка.
Я отмыт от грехов и крещён полнолунья рекой,
шалопай – рифмоплёт и любовью обнесенный мистик.
Собирают мольберты творцы и идут на покой,
оставляя в подарок поэтам палитры и кисти…
|
