Семь лет, как бабка схоронила мужа,
Невыносимый был, скажу я вам, старик.
Цеплялся ко всему, ну просто ужас.
Чуть, что не так, переходил на крик.
Анисья продала свою скотину,
В округе травы стала собирать.
Лечила всё - ангину, скарлатину,
Врач за сто вёрст, чего за зря страдать.
Сушились рядом мята и душица,
Мелиса, пижма, сбор целебных трав.
Зимой вязала детям рукавицы
И роды принимала, кто рожал.
Платили ей и мёдом и вареньем,
А то и сало с мясом принесут.
На всех хватало времени, терпенья,
В метель бежала, коли позовут.
Однажды в мае вышла на «охоту»
Через овражек к старому пруду.
Сюда ходила, словно на работу,
Вдруг взрывы прогремели, как в войну.
На берегу соседские мальчишки
«Лакали» пиво возле костерка.
Скакали с сигаретой, как мартышки,
Узнала бабка всех издалека.
Увидев «гостью», парни разбежались,
Перемахнув пылающий костёр.
Пустые банки лишь от них остались,
Коробка спичек, вялый помидор.
Костёр Анисья залила водою,
В корзину банки кинула себе.
Вдруг запищало что-то за спиною,
И вот повторно, но уже слабей.
В воде тонул привязанный котёнок,
А рядом гильзы стреляных петард.
Пытался выплыть, только нет силёнок,
Ему не выбраться без помощи назад.
В воде старушка изловчилась палкой,
Живым достать котёнка из пруда.
Сейчас бы взять, да живодёров скалкой,
Отбить охоту раз и навсегда.
Пол дня с котёнком провозилась бабка,
Отвар, примочки, разная мазня.
Нашлась «утопленнику» шерстяная тряпка,
Уснул котёнок, кончилась возня.
Кормила маленького прямо из пипетки,
А он урчал, почуяв молоко.
Стекали капли прямо на салфетки,
Наевшись, спал на солнце под окном.
Прошла неделя, раны затянулись,
Котёнок в доме бегал, как чумной.
Охотничьи повадки вдруг проснулись,
Порвать пакет пытался с бузиной.
Гроза однажды ночью приключилась,
Раскаты грома, дождь, как из ведра.
Анисья, как всегда, перекрестилась,
ВздохнУла, что не выйдет со двора.
Вернул её в реальность стук в окошко,
Халат накинув, вышла открывать.
- Случилось что? Спросила осторожно,
В грозу такую нужно дома спать.
Гость был в плаще с огромным капюшоном,
Стекала на пол струйками вода.
Хозяйку поприветствовав поклоном,
Сказал - спасибо за спасенье у пруда.
Бабулька впала на мгновенье в ступор,
Проснулись «тараканы» в голове.
Конец пришёл, орал ей в ухо рупор,
Двор осветила молния в окне…
- Чей будешь ты, я что-то не признала?
Спросила бабка, время оттянув.
- Тебя в деревне раньше не встречала,
Гость улыбнулся, хитро подмигнув.
- Ну, скажем так – смотрящий за котами,
А по земному то - кошачий Бог.
Смотрю за ними я с небес веками
И удивляюсь, как ваш мир жесток.
Котёнок этот послан был Алёше,
Чтоб уберёг он всю его семью,
Чтоб на земле они пожили дольше,
Вот только он им подложил «свинью».
На Новый год, когда утихнет праздник,
Его семья тихонько угорит.
Всех разбудить был должен кот - проказник,
Теперь обиду он им не простит…
Алёшка выживет, его не будет дома,
И с этим грузом будет дальше жить.
Его судьба дальнейшая знакома,
Вам ничего нельзя здесь изменить.
- А если я скажу им, что случится?
Спросила гостя бабка напрямик.
Тогда "психушка" в двери постучится,
В халате грязном заберёт мужик.
Сюда я прибыл вовсе не за этим,
Одно желание исполнить я готов.
Но лишь одно хочу я вам заметить,
Два дня подумайте, пока не нужно слов.
Пустились вскачь, как прежде «тараканы»,
Орали в ухо все наперебой.
А выбрать нужно лишь одно желанье,
Мечты накрыли тёплою волной.
Гость, попрощавшись, вышел за ворота
И растворился просто в никуда.
Всю грязь Анисья вытерла добротно,
Кошачьи вспомнила «смотрящего» глаза.
Дождавшись утра, завернув котёнка,
Пошла бабуля с ним на край села.
Сказать соседке про её заслонку,
Чтоб в Новый год следила, не пила.
Сидела Манька за столом на кухне,
Оксанка – дочка с куклой в уголке.
Алёшка с братьями перепугались вусмерть,
Узнав котёнка в бабкиной руке.
- Ну что, поганцы, жить вам надоело,
Зачем устроили над крохой самосуд?
А если б я в тот миг не подоспела,
Утоп котёнок в несколько секунд.
Кроме Алёшки, все вы угорите,
А он сопьётся и помрёт в кустах.
У Господа прощения просите,
В глазах у всех был неподдельный страх.
Да Бог с тобой, вдруг зашептала Манька,
У нашей печки тяга, хоть куда.
Вожу детей за ручку, словно нянька,
Какая может в доме быть беда?!
Анисья вышла, словно королева,
И десять глаз глядели ей во след.
Был жуткий страх и никакого гнева,
Сынок накликал выше крыши бед…
Примчалась Манька через дом к соседке
И всё подробно рассказала той,
Поставила, мол, травница всем «метки»,
Как быть ей с уготованной судьбой?
Вздохнув, Варюха тихо ей сказала
- « Вини во всём сначала ты себя,
Весь беспредел парням своим спускала,
Теперь совета просишь у меня?».
Они до ночи думали, что делать,
Куда идти, как эту порчу снять.
Успела Манька всё село обегать,
И в ярких красках горе рассказать.
Деревня «вымерла», ни гомона, ни крика,
Все вспоминали тайные грехи.
Просили о прощении Владыку,
Пока не заорали петухи…
Придя домой, Анисья стала думать,
Что нужно в дом, что можно пожелать.
Но ничего ей не запало в душу,
Десяток лет и надо помирать.
Геройски сын погиб в Афганистане,
Чернобыль «съел» племянниц и сестру.
Всё проплыло, как будто бы в тумане,
Разбив о прошлое хрустальную мечту.
Она вдруг понялА, как это низко,
Желать себе, когда навис «топор».
Когда беда с тобою рядом, близко,
Семье уже озвучен приговор…
Стук в дверь отвлёк её от грустных мыслей,
Стоял Алёшка - слёзы по щекам.
- Я вас прошу, не забирайте жизни,
И как подкошенный упал к её ногам.
Вы мне сейчас котёнка подарите,
Ни в чём не будет больше знать нужды,
А коли надо, мою жизнь возьмите,
Чтобы с родными не было беды.
Котёнка нежно в тряпку замотала
И отдала Алёшке навсегда.
Своё желание теперь Анисья знала,
Пусть этот дом не посетит беда…
|
