На взлёте, так беспечно прерванный полёт,
Внезапный крен, касание крылом деревьев…
Протяжный вой турбин и дикий крик: Падёт!?
Оборванные чьи-то жизни – тень забвенья.
Сигналы спецмашин с крестами, нет - не блажь,
Жужжанье винтокрылых монстров - в сердце дробью.
Гарь, дым, разорванный на части фюзеляж,
Тела, носилки - все пропитанные кровью.
Как можно горем не обжечься, воспринять?
Зловещий полумрак и плач, он еле слышен.
От безысходности зависли: крики, мат,
Безумие в глазах, а разум жив - чуть дышит.
Земля не в силах скорбь впитать, над полем звон:
Проклятье! Боже снизойди, пошли спасенье…
Желание найти движенья миг иль стон,
А наяву, шасси потрескиванье – тленье.
Чем не понравились тебе - тревожный взгляд…
Безгрешные теперь. А старики и дети?
Тишь. Небеса молчат - белёсые летят,
Гроза и жар в сердцах живых, мир обесцветят.
Вздох прерванный застыл, и тихий всхлип: За что?
Осины вздрогнули, винясь - судьба их бренна.
Вопрос немой пульсирует в висках – простой,
Опустошённость, гнев, с молитвой на коленях.
Утешить души, избежав пустых речей
Сказав: Простите, к сожаленью так бывает.
Им холодно, и для полета сорок дней,
Без суеты - проститься с каждым, не хватает.
Над нивой, год назад, разбился самолёт,
Трава покрытая росой, в грустинках томных.
Спешили (в гости) – радость, в память - дождь идёт,
А брошенный вопрос “ за что” - дрожит и помнит…
|
