Расстроен Bluthner, умирает,
Молчит почти десяток лет,
И пара клавиш западает,
А может- в нём погиб поэт.
Он не звучит, не греет души,
Он не поёт давным-давно.
Мой инструмент, когда-то лучший,
теперь- со струнами бревно.
Гремел, шептал, звенел стакатто,
Старался время покорить,
Но предан был,
Забыт когда-то.
А нынче- некого корить.
Он мрачен, строг, почти бездушен.
Погиб поэт.
А мог быть лучшим... |