Я однажды уйду, как и те, до меня... и как те, что за мною придут.
Будет осень в лицо и под ноги швырять медяки облетевшей листвы.
И свинцовое небо, молчанье храня, обещать будет райский уют,
будут мёртвых ветров голоса подвывать в такт чуть слышным молитвам живых.
Не уронит вдогонку расхристанный мир горьких слёз и напутственных слов,
с утверждённого свыше привычного ритма не собьются скорбящих сердца.
Только капли дождя начертают пунктир к седине непокрытых голов
тех, чьей жизни не тронула ржавая бритва бессердечного Бога гонца.
Дождь… дождь… дождь….
Частый спутник бродячих ветров…
Откровенно - бездушен, но лучше, чем ложь
снов наивных, неискренних слов.
Я однажды уйду под цветенье садов, запах клейкой листвы тополей.
Серый в трещинах панцирь асфальта пробьёт жизни, рвущейся к свету, копьё.
Не сумев разлюбить, не оставив следов, углем, тлеющим в стылой золе.
Не допев, не успев, птицей, сбитою в лёт, с грузом лет и мечтаний рваньём…
Будет киснуть земля от весенних дождей, небо вспорет когтями гроза,
обряжая ушедшего к вечным садам в ослепительный саван льняной.
Но, рассвет в мир ворвётся на крыльях стрижей и холодная неба слеза,
канет в Лету, как я, не оставив следа в раскалённый полуденный зной.
Зной… зной… зной…
Он повсюду… он воздух собой отравил…
Он безжалостен, но откровенен со мной,
не в пример цианиду любви…
Что ждёт в этом мире? Лишь чувства в заплатах да в свежих стигматах душа:
в ней место живое, забытое всеми трудней год от года найти.
Ей омут забвенья – больничной палатой, в ней боли моря осушат…
И каждой хирургом - целителем – Время в стандартном финале пути.
Дождь… дождь… дождь…
Равнодушно –скупая слеза…
Ни за хлеба кусок, ни за ломанный грош
вы отплачьте по мне, небеса…
|
