Снег на глазах уже не таял, он неподвижно закрывал ресницы.
Прижав ладонью стекло с прозрачно точными краями,
Я продолжал стучать ногтями по застывающим губам любимой.
Ломая вены кристалликами льда гемоглобина,
Рванул двубортный китель, выстрелив латунью пуговиц в паркет.
Холодный ветер межсезонья мне накрепко сковал запястья,
Но, что возможно сделать с непокорным, когда шрапнелью
Заряды ледяных звенящих слов упали, словно град осенний.
Снег на губах уже не таял, он отлетал беззвучно, не смея потревожить
Немой и опьяняюще холодный разговор любимой с ветром.
Ломая неподвижные запястья, я бил локтями в грудь судьбы,
С надеждой на Вершителя игры бесстрастного взирая.
Нельзя обратно все перевернуть, чтоб весь я новый
Вновь научился дни считать неспешно и беспечно.
Снег на руках уже не таял, он корку льда из влаги создавал.
Вдыхая бесконечность, я не сдавался, моя душа
Настойчиво неумолимо продолжала требовать дыханья.
Тогда я распрямил уже остывшие колени и встал спиной к стене,
Чтобы никто не смел подумать прикоснуться к моей любимой,
Стекло с прозрачно точными краями я продолжал ладонью прижимать.
Снег на паркете летал спиралью и струился лентой.
Теперь, когда никто не сможет сосчитать созвездия Вселенной,
Когда у океанов нет никаких причин расстаться с тайнами морскими,
И полюс Севера не требует от пионеров бесконечный жертв,
Никто на свете не наберёт и сотой доли мужества мужчины,
Чтоб разглядеть под кителем огнепоклонника огня
Любимый образ за стеклом с прозрачно точными краями.
|
